Археологи отмечают, что им неизвестно ни о каких объектах, создававшихся в течение тысячи лет после захоронений в пещерах Тальгуа. В этот период в восточном Гондурасе обитали люди, но следов их пока не обнаружено.
После тысячелетнего периода истории Гондураса, о котором мы ничего не знаем, начинают появляться небольшие поселения – в Москитии, между 400 и 500 годом нашей эры. Археологи считают, что население Москитии говорило на диалекте чибчанского языка, принадлежащего к группе языков, распространенных в Нижней Центральной Америке до самой Колумбии. Это означает, что Москития поддерживала более тесные связи с южными соседями, чем с майя, которые говорили на языках другой группы.
Крупнейшая чибчаязычная цивилизация, муиска, находилась в Колумбии. Это было мощное вождество, известное замысловатыми изделиями из золота. Конфедерация Муиска стала источником легенд об Эльдорадо, основанных на реальной традиции, согласно которой нового правителя обмазывали липкой грязью, а потом покрывали золотой пылью, после чего он нырял в озеро Гуатавито в Колумбии, смывая с себя золото и преподнося его богам[56].
Коренное население Москитии, возможно, пришло с юга, самостоятельно или под давлением. Но ориентация на юг изменилась, когда майяский город Копан, расположенный в двух сотнях миль к западу от Москитии, стал могущественным и известным. Появление небольших поселений в Москитии в 400–500-х годах совпадает с возникновением в Копане правящей династии. Мы не знаем, связаны ли эти два события, но нам известно многое об основании Копана, одного из наиболее изученных городов майяского царства. Обитатели Копана достигли немалых высот в искусстве, архитектуре, математике, астрономии и иероглифическом письме, а великолепные общественные сооружения города содержат немало надписей, рассказывающих о его основании и истории. Влияние Копана в конце концов распространилось и на Москитию.
В 426 году из майяского города Тикаль (современная Гватемала) пришел правитель по имени К’инич-Йах-К’ук’-Мо’ (Солнечноглазый Ослепительный Кетцаль Мако) и захватил власть в Копане в результате переворота или внешнего вторжения. Он стал первым «священным правителем» Копана и основал династию, шестнадцать представителей которой превратили Копан в блистательный город, несколько веков господствовавший в регионе.
Кетцаль Мако и его отборные воины-майя смешались с местным населением, жившим в долине Копана до них. Этот коренной народ, вероятно, был чибчаязычным, родственным племенам Москитии. Археологические работы в Копане наводят на мысль о том, что после прихода к власти Мако город стал мультиэтническим. В некоторых районах Копана обнаружены украшенные головами животных зернотерки, похожие на те, что найдены в Москитии. Мако женился на коренной жительнице Копана – возможно, дочери местного вождя – явно для того, чтобы закрепить свою легитимность и заключить союз с местной аристократией, как это делали когда-то европейские короли.
Южнее Копана власть майя, видимо, не распространялась. Возможно, их устрашили непроходимые джунгли и горы или они встретили сопротивление. В результате даже после майяского завоевания Копана в V веке Москития развивалась сама по себе. Однако две эти цивилизации не были изолированы друг от друга. Видимо, они активно вели торговлю, и, возможно, даже воевали. По многочисленным хвастливым надписям о великих победах и подвигах мы знаем, что майяские города-государства отличались воинственностью и часто вступали в вооруженные конфликты друг с другом и с соседями. Эти конфликты лишь усиливались с ростом богатства и населения майяских городов-государств, увеличивавшим их спрос на ресурсы.
В 2000 году археологи обнаружили захоронение Кетцаля Мако. В течение нескольких веков излучина реки Копан проходила по центральной укрепленной части города, и, хотя река уже много лет текла в другом месте, высокий берег старого русла сохранился. Эрозия обнажила наслоения построек, которые возводились по мере роста города. Новый главный храм в Копане всегда строился поверх старого и вокруг него, отчего получалось сооружение, похожее на русскую матрешку.
Археологи совершили настоящий подвиг, проделав хорошо продуманную, почти детективную работу: обследовав срез берега и выявив самое старое основание, они обнаружили гробницу. Прорыв туннель в этом основании, исследователи наткнулись на заполненную землей лестницу, которая вела в изначальный храм, скрытый под восемью последующими. После расчистки лестницы на ее вершине нашли захоронение со скелетом мужчины. Его рост составлял приблизительно пять футов и шесть дюймов, а возраст – между пятьюдесятью пятью и семьюдесятью годами. Надписи и погребальные подношения, вместе с другими находками, подтвердили, что это гробница Кетцаля Мако.
Останки священного правителя были покрыты великолепными изделиями из нефрита и ракушек, и, кроме того, на скелете было нечто вроде своеобразных «очков», также из ракушек. Судя по костям, в течение жизни он неоднократно получал ранения: об этом свидетельствовали зажившие переломы, включая две сломанные руки, поврежденное плечо, тупую травму груди, сломанные ребра, трещину на черепе и сломанную шею. Специалист по физической антропологии, который проводил экспертизу останков, записал: «Если бы покойный жил в наши дни, мы могли бы сказать, что он выжил в автокатастрофе после того, как был выброшен из машины». Но в те давние времена такие повреждения, вероятно, наносились в ходе знаменитой месоамериканской игры в мяч – «питц» на классическом майяском языке. (Во время боевых действий майя пользовались колющим оружием вроде копий, вместе со специальными устройствами для метания, а в рукопашной схватке применяли колющее или дробящее оружие, которое, скорее всего, вызвало бы повреждения иного рода.) Из ранних сообщений и изображений, сделанных в доколумбову эпоху, мы знаем, что игра эта была крайне жестокой. Один монах, живший в XVI веке, редкий очевидец этого зрелища, рассказывал, что игроки погибали мгновенно после сильного удара пятифунтовым каучуковым мячом. Он описал и многие другие случаи, когда игроки «получали страшные повреждения» и, унесенные с поля, впоследствии умирали. Игра в мяч была важнейшим месоамериканским ритуалом, необходимым для поддержания миропорядка, а также здоровья и процветания народа. Поскольку большинство повреждений Кетцаль Мако получил в молодости, до своего появления в Копане, можно предположить, что он добился высокого положения в обществе за счет игры в мяч. Не исключено, правда, и обратное: играть в мяч его обязывал высокий статус. В любом случае найденное захоронение подтверждало, что он не занял трон властителя по наследству, как представитель местной элиты. Кетцаль Мако явно не был уроженцем Копана. Символы на его щите и большие «очки» в стиле Граучо Маркса[57] говорят о том, что он происходил из древнего Теотиуакана, расположенного к северу от Мехико – некогда крупнейшего города Нового Света. (Сейчас это живописные руины, где находятся некоторые из самых высоких пирамид в Америке.) Однако изотопный анализ костей показал, что Кетцаль Мако вырос не в Теотиуакане, а, скорее всего, в майяском городе Тикал на севере Гватемалы, в двух сотнях миль от Копана. (Питьевая вода содержит уникальные для каждого места химические элементы, которые затем обнаруживаются в костях.)
Четыре столетия спустя после смерти Мако, приблизительно в 800 году, Копан достиг максимального расцвета: в этом обширном и могущественном городе проживало, вероятно, около 25 000 человек. Но не все шло гладко; различные факторы – экологические, экономические и социальные – уже давно подрывали основы местного общества и в конечном счете привели к его гибели. Ученые много лет вели споры, пытаясь разгадать тайну падения и запустения Копана, а также других блистательных городов майя.
Скелеты могут рассказать немало, и многие раскопанные захоронения в Копане свидетельствуют о том, что после 650 года здоровье и питание простолюдинов, видимо, стали ухудшаться. При этом правящий класс разрастался в течение нескольких поколений, каждое из которых численно превосходило предыдущее; археологи называют такое явление «возрастающим паразитизмом элиты». (Аналогичным образом в наши дни увеличивается численность саудовской королевской династии, которая насчитывает не менее пятнадцати тысяч принцев и принцесс.) Рост числа аристократических отпрысков, вероятно, привел к кровавой войне внутри правящего сословия.
Джаред Даймонд в своей книге «Коллапс» утверждает, что причиной гибели Копана стало загрязнение окружающей среды вместе с некомпетентностью правителей и их нежеланием выполнять свои обязанности. Примерно с 650 года их обуяла строительная лихорадка – они возводили величественные храмы и сооружения для прославления себя и своих деяний. В надписях на камне, обнаруженных в Копане, ни разу не упоминаются простолюдины, что типично и для майяских надписей. Между тем все эти сооружения возводили простые рабочие. Земледельцам приходилось кормить их, а также священных правителей и знать. Такое деление на классы обычно не порождает проблем, если каждый считает себя частью системы и полагает, что отдельный человек играет заметную роль в жизни общества, участвуя в важных ритуалах, которые обеспечивают поддержание миропорядка.
С точки зрения майя, священные правители отвечали за сохранение миропорядка и умиротворение богов с помощью церемоний и ритуалов. Простолюдины были готовы поддерживать привилегированный класс, пока тот выполнял свою миссию, совершая эффективные ритуалы. Но после 650 года, вследствие порубок леса, эрозии и истощения почвы, урожаи стали падать. Рабочее сословие – землепашцы и строители пирамид, – вероятно, все больше страдало от голода и болезней, тогда как правители присваивали все бо́льшую часть ресурсов. Общество двигалось к кризису.
Даймонд пишет: «Нельзя не задаваться вопросом: почему правители и знать не увидели и не разрешили эти внешне очевидные проблемы, подтачивавшие основы общества? Они явно были сосредоточены на утолении сиюминутной жажды обогащения, ведении войн, строительстве выдающихся сооружений, межклановом соперничестве и получении от земледельцев продовольствия в количестве, позволявшем обеспечивать всю эту деятельность». (Если все это звучит знакомо, добавлю, что археология способна сделать множество предупреждений, актуальных и в XXI веке).
Другие археологи считают такой подход упрощенным, полагая, что священные правители видели приближение кризиса и пытались решать проблемы теми же способами, что и в прошлом: увеличение объема строительства (программа создания рабочих мест) и интенсификация рейдерства (изъятия ресурсов). Оба эти способа подразумевали перемещение рабочей силы в город с близлежащих земледельческих хозяйств. Но на сей раз старые методы не принесли желаемого результата. Непродуманные строительные проекты активизировали вырубку леса, в результате сократившееся еще до того количество осадков уменьшилось еще сильнее, что ускорило деградацию и эрозию почвы, привело к заиливанию ценных сельскохозяйственных угодий и рек. Засухи в период между 760 и 800 годом, видимо, вызвали голод, который больнее всего ударил по простолюдинам. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения общества, и без того близкого к разобщению и внутреннему конфликту. Голод стал признаком того, что священные правители не исполняют свои социальные обязательства. Все строительные проекты пришлось приостановить; последние надписи в городе относятся к 822 году, а около 850 года сгорел королевский дворец. Город так и не оправился от этого. Кто-то умер от болезней и голода, но большинство земледельцев и строителей, видимо, просто ушли. На протяжении столетий население города неуклонно сокращалось, и к 1250 году долина Копана по большей части покрылась джунглями. То же самое произошло и с другими майяскими городами-государствами – не со всеми сразу, а постепенно.
Между 400 и 800 годом, во время подъема Копана, в Москитии возникали и понемногу развивались небольшие поселения. В период же упадка Копана в Москитии, напротив, наступило невиданное процветание. К 1000 году, когда большинство майяских городов уже населяли обезьяны и птицы, древние обитатели Москитии строили собственные города, которые начинали напоминать майяские: площади, приподнятые платформы, насыпи, холмы правильной формы, земляные пирамиды. Видимо, тогда же распространилась и месоамериканская игра в мяч.
Как люди, жившие в те давние времена в дождевых лесах Москитии, смогли основать поселения и достичь процветания в джунглях с их змеями и болезнями, в регионе, гораздо менее пригодном для проживания, чем большинство земель, населенных майя? Какими были их взаимоотношения с могущественным соседом, что позволило им преуспевать, когда Копан шел к гибели? Иными словами, как они пережили то, что не смогли пережить майя?
Майя – наиболее изученная из древних культур Америк. Обитатели Москитии – это белое пятно, вопросительный знак, воплощением которого стала легенда о Белом городе. Эта культура настолько малоизвестна, что даже не имеет официального названия. В этом смысле открытие и продолжающееся исследование У1 и У3 являются событиями исключительной важности, так как они привлекли внимание всего мира к региону и стали поворотной точкой в формировании нашего представления об этом исчезнувшем народе. То была могущественная цивилизация, занимавшая территорию более чем десять тысяч квадратных миль на востоке современного Гондураса – в месте, где проходили торговые и иные пути между Месоамерикой и чибчаязычными цивилизациями на юге.
Раскопки на У1 проливают свет на эту культуру, но одновременно усугубляют тайну. «Мы многого не знаем об этой великой культуре, – сказал мне Оскар Нейл. – На самом деле мы не знаем почти ничего». В Москитии обнаружено не так много археологических объектов, но нигде не осуществлены полномасштабные раскопки. Проведенных археологических работ недостаточно для того, чтобы ответить даже на самые насущные вопросы. Как сказал один археолог: «Лишь немногие люди готовы переносить те адские муки, с которыми сопряжена работа на этих объектах». До получения лидар-изображений У1 и У3 ни один из крупных археологических объектов Москитии не был картографирован исчерпывающим образом.