Дым клубится – плавное движение, заметить которое можно, только присмотревшись.

«Мне хорошо известно, как в этом зале дрожит огонек в светильнике, если нет сквозняка от нового отверстия в потолке».

Некоторое время назад я осторожно вырезала кинжалом несколько отверстий в занавеске между измерениями и вложила в них полоски шелка от платья Джинджер, чтобы они не закрывались. Этих отверстий достаточно для того, чтобы из потаенного пространства сюда проникал сквозняк: это поможет мне обнаружить чье-либо присутствие.

Я мысленно представляю Конгер, с неумолимым выражением лица скользящую ко мне в потаенном пространстве, подобно демону, отнимающему души. В ее правой руке сверкает игла – единственное оружие, которое ей нужно.

Конгер предпочитает приблизиться к жертве в невидимом измерении и нанести удар с незащищенной стороны. Ей нравится втыкать иглу прямо в сердце, оставляя грудную клетку и кожу нетронутыми. Ей нравится втыкать иглу в череп и превращать мозг жертвы в месиво, перед смертью сводя ее с ума, но не оставляя на голове никакой видимой раны.

Дым начинает клубиться сильнее – Конгер уже совсем близко.

Я пытаюсь представить происходящее с ее ракурса: человек в одежде цзедуши сидит в затянутом дымом зале, у него на щеке родинка в форме бабочки. Охваченный ужасом, он застыл в нерешительности, у него на лице глупая улыбка, а вокруг пожар. Воздух в спрятанном пространстве над ним стал мутным, словно дым от горящей соломы проник сквозь занавеску между измерениями.

Конгер наносит удар.

Я резко смещаюсь вправо, повинуясь неосознанной мысли, словно чистому инстинкту. Я много лет проводила учебные поединки с Конгер и надеюсь, что сейчас она будет двигаться точно так же, как всегда.

Конгер намеревалась вонзить иглу мне в череп, но, поскольку я отшатнулась, игла проникает в этот мир там, где была моя голова, и с резким стуком втыкается в нефритовое ожерелье у меня на шее. Я вскакиваю, откашливаясь от дыма. Стираю с лица грим из муки. Игла Конгер настолько тонкая, что от удара она безнадежно согнулась. Конгер никогда не наносит второй удар, если первая ее попытка оказалась неудачной.

Удивленный смешок.

– Отличная уловка, Потаенная девушка! Мне следовало бы присмотреться внимательнее в таком дыму. Ты всегда была любимой ученицей Наставницы.

Дыры, вырезанные мною между мирами, предназначались не только для того, чтобы предупредить меня о появлении Конгер. Частично дым проник в спрятанное пространство, и детали обычного мира стали размазанными. В нормальной обстановке мой маскарад явился бы для Конгер лишь прозрачной оболочкой и пышные одеяния не скрыли бы, что под ними стройное девичье тело.

Но, может быть… Может быть, Конгер сама предпочла не разглядеть мой маскарад, точно так же, как когда-то давно она предпочла предупредить меня о подкрадывающемся сзади ястребе.

Я отвешиваю поклон невидимой собеседнице.

– Передай Наставнице, что я сожалею, но в горы больше не вернусь.

– Кто бы мог предположить, что ты станешь защищать людей от убийц? Надеюсь, мы еще как-нибудь свидимся.

– Я обязательно приглашу тебя отведать цветков софоры, старшая сестра. Немного горечи в самом сердце чего-то сладкого делает их не такими приторными.

Раскаты смеха затихают, и я падаю на пол, обессиленная.

Я думаю о том, чтобы вернуться домой, снова увидеться со своим отцом. Но что я расскажу ему о том времени, которое провела вдали? Как объясню ему, что изменилась?