1. Что он есть? 2. Кто он есть? Сами вопросы – это уже ответы, то есть результат сделанного выбора.
Что есть человек? Этот вопрос желает определять Что/й/ное и определяет его как животность.
Кто есть человек? Этот вопрос должен установить Кто/й/ное и —? Это
Вопрос о «Что?» идет в сферу поддающегося объяснению и констатируемого, четко определяемого.
Вопрос о «Кто?» переносит, преобразуя, в принадлежность к сокрытому – в связь с бытием.
Пра-бытие (со-бытие) – летучая собирающая середина и основа некоторого и каждого В-Между. Отыскание этой середины (то есть Вот-Тут-бытия) есть пра-бытие как со-бытие).
Со-бытие как вы-раз-собствливание и перво-исток как вы-раз-споривание спора мира и земли, то есть спора их
Здесь происхождение смелого допущения, долженствования быть смелым и дерзать – допущение истины пра-бытия как
59. Пра-бытие и человек
Человек как определенный факт-феномен посреди природы (сущее-бытующего а целом). Это и есть представление самого человека?! И откуда оно взялось? и
Выбор между истиной пра-бытия (пра-бытием) и приоритетом сущее-бытующего («жизнью»), но так, что больше уже не возможно отступление назад, в антропоморфное, и невозможны ссылки на «природу» – а человек выступает как существо, делающее выбор.
Затенение бытия суще-бытующим. Сомнительность наиболее заслуживающего вопрошания (пра-бытия) как изначальная истина. Острая нужда в оценивании по достоинству, подготовка в себе мужества для прыжка в само мужественное.
Пиндар: ἄνθρωπος σκιᾶς ὄναρ[56] – сон, который видит тень, или отбрасывающий тень – сам насылающий сны, или видящая сон о сне тень: тень – то, о чем виделся сон.
VIII. Пра-бытие и человек
60. Пра-бытие и человек
Каждое определение сущности человека зависит от решения вопроса: как мы понимаем суще-бытующее в целом, в которое включено и которому подчинено то суще-бытующее, которое названо человеком? Задача сущностного разграничения этих суще-бытующих таким образом спасительно сводится к уже осуществленному или едва ли осмысленному в условиях своего осуществления изложению суще-бытующего в целом. Если это должно произойти, исходя из некоторого постижения смысла Если оно, однако, должно произойти из некоторого постижения смысла, то сразу же заявляет о себе – как ответный удар – вопрос: а
Но для постижения смысла возникает познание: человек может определять суще-бытующее в целом и себя самого как суще-бытующее, которое он есть, только на основе адресованности-призванности в истину пра-бытия. Самому пра-бытию приходится – в соответствии с сущностной основой – вбирать-усваивать человека в нечто высшее – в истину пра-бытияю. Это со-бытие-с-бытием как вмиг-своение приносит единственно тот просвет, в котором могли бы встретиться сущее-бытующее в целом и человек, чтобы смерить лежащую между ними даль.
Если человек избегает этого постижения смысла – а кто только не хочет удержаться от этого – то он спасается, в конечном счете, в объяснении всего суще-бытующего как некой структуры-порождения человеческого «воображения»; очеловечивание суще-бытующего вообще есть первая и последняя мудрость антропологизма. И чем необузданнее осуществляется очеловечивание человека, чем исключительнее человек объясняет себя, исходя из предметно-состоятельно наличного в нем и из предметно-преднайденного, исходя из животного как пред-наличного animal rationale, тем безусловнее и твердолобее утверждается очеловечивание суще-бытующего в целом.
Необузданное и лишенное всяческой цели очеловечивание человека и есть, однако, только поднятый смерч из пыли, вертящийся вокруг сокрытого дикого бегства человека от своей сущности – бегство, которое для видимости прикрывается маской победы, провозглашающей себя освобождением для полного и подобающего виду самоопределения животного «человек» – и притязает на то, что само собой разумение этого есть признак его истинности.