– Я бы с удовольствием, но вы совершенно не оставляете мне выбора, – с напускной небрежностью отозвалась Омарейл.

– Это исключительно вопрос восприятия, – с этими словами Сова захлопнула двери.

Принцесса резко развернулась к Белории.

– Я запрещаю вам использовать дар на моих родителях, – высказала она то, что жгло ее изнутри последние пару минут.

Тот поднял руки, будто защищаясь.

– Это никогда не случалось ранее и не повторится вновь, – сказал он, почтительно склонив голову. – Но сейчас ситуация была исключительная. Я понимал, как будет воспринята моя просьба…

Омарейл не поверила ни одному слову. Вздохнув, она прошлась по комнате. Взяла с небольшого резного столика графин и налила себе воды, села в кресло. Белория все это время стоял на одном месте, расправив плечи и ожидая. Принцесса жестом предложила ему сесть на диван, что он и сделал, поблагодарив кивком головы.

Она намеренно оттягивала начало разговора, потому что знала, о чем Ил хотел поговорить. Ил хотел – а она не хотела. И все же это было неизбежно, поэтому она спросила:

– Что же такое срочное вы решили обсудить, что никак не могло дождаться приличного времени?

– Видите ли, Ваше Высочество, завтра я должен уехать в Нортастер, меня ждут неотложные дела. И в целом две последующие недели я буду занят: приходят корабли с Дальней земли, мне необходимо встретиться с купцами, заключить новые контракты. В общем, бесконечная бумажная волокита и переговоры. Увы, это оставляет мне только сегодняшнюю ночь, чтобы подтвердить наши с вами договоренности.

Омарейл старалась сохранять бесстрастное лицо, хотя нервы натянулись до предела. И чего она волновалась: знала же, зачем он пришел. Неужели надеялась, что передумал?

– Мне не хотелось бы уезжать в Нортастер, оставаясь… неуверенным в нашей сделке. Не подумайте, что я вам не доверяю, но… я не доверяю Норту Дарриту. Поэтому надеюсь, что вы простите мою настойчивость и все же обсудите со мной этот вопрос.

Принцесса кивнула.

– Ваши чувства совершенно взаимны. – Она не стала уточнять, что говорила не о своем отношении, а о том, что Даррит тоже совершенно не доверял Белории. – И я понимаю ваше стремление, как вы сказали, расставить все точки.

Она совершенно не знала, как быть.

– Мои планы пока не поменялись, – сообщила наконец она и по тому, как сошлись на переносице брови мужчины, поняла, что ответ его не порадовал.

– Пока? – Он нетерпеливо постучал пальцами по ручке дивана.

– Ил…

– Ваше Высочество, Совет проголосовал за освобождение, – более жестко, чем Омарейл хотелось бы, заговорил Белория. – Я приложил все усилия, чтобы это произошло. Я сделал так, чтобы решение по вашему вопросу не откладывалось на год, целенаправленно оставив лазейку, когда прозвучал голос Патера Астрара. Я помог с Совалией на площади, уверен, это не ускользнуло от внимания. Прошу меня простить за дерзость, но что, по-вашему, из всего, что я для вас сделал, не заслуживает справедливой награды?

Принцесса устало потерла переносицу. Она не хотела соглашаться, но ничего не могла поделать: Белория требовал то, что ему причиталось. Никто ее за язык не тянул, когда она обещала выйти за него в обмен на положительное решение Совета. Кто же тогда мог подумать, что Даррит получит право жениться на ней! Она бы в жизни не предложила Илу ничего подобного, если бы знала наперед, как все сложится!