Принцесса начала тяжело дышать. Раздражение так и бурлило внутри нее, готовое в любой момент…

– Омарейл! Это не такая большая трудность! – воскликнула Севастьяна. – Уже ночь, у нас, вообще-то, свадьба, нет причин упрямиться!

В следующую секунду глаза сестры удивленно расширились, она зажала рот рукой. Омарейл застыла. На несколько секунд сосредоточившись на рисунке коврика у дивана, она выдохнула. Раздражение мгновенно уступило место чувству вины.

– Я… прости, не знаю, что на меня нашло, – залепетала в это время Севастьяна.

– Ничего-ничего, у нас у всех тяжелый день, – обняла ее Омарейл. – Ты права. Сейчас это не имеет значения. Ступайте все, а дела решим завтра.

Ил Белория прочистил горло:

– Прошу прощения, Ваше Величество, надеюсь, это не будет верхом наглости, если я попрошу позволить мне переговорить с Ее Высочеством несколько минут.

Его бесцеремонность оставила Омарейл в онемении смотреть, как зеленая радужка Патера Нортастера вытесняется черным, как он крайне любезно смотрит в глаза Королю и Королеве, как они снисходительно улыбаются в ответ и кивают.

– Ил, принцесса желает отдохнуть, – недовольно напомнила Сова, и Омарейл, возможно, впервые в жизни была готова поддержать ее.

– Это займет всего несколько минут, – Белория чуть поклонился. – Понимаю, час поздний для аудиенций, но сегодня такой день… Хотелось бы поставить точки во всех делах.

Родители Омарейл вышли, следом комнату покинули Бериот и Севастьяна. Сова еще несколько секунд мрачно смотрела на принцессу и Белорию. Когда в комнате никого, кроме них, не осталось, она негромко произнесла:

– То, что произошло с нашей милой Севастьяной, – это лишь небольшой пример того, во что превратился бы Орделион, не будь предсказания.

Принцесса сжала губы. Что ж, доводы Совы были понятны, демонстрация – наглядной, и Омарейл ничего не могла с собой поделать, часть ее соглашалась: принцесса-эксплет – непростое испытание для королевства. Однако ей было что ответить.

– Вы могли выбрать другую роль, – произнесла Омарейл холодно, – не тюремщика, а наставника.

Сова усмехнулась:

– Эддарион думал, что может воспитать всех эксплетов добропорядочными людьми. Сколько раз он провалился? Я сбилась со счета. Не правда ли, Ил?

Тот чуть сощурил глаза, на висках его привычно появилось множество мелких морщинок.

– Я был рожден добропорядочным, таким и остался, – елейным голосом отозвался Белория. – Помощь Мраморного человека мне никогда не требовалась.

Скептически хмыкнув, Сова развернулась и прошла к двери.

– Подумайте, Ваше Высочество, может, не стоит рисовать меня в своем воображении таким уж чудовищем? – Она повернулась к ним лицом и взялась за створки двойных дверей.