Мои жалкие театральные выкрики снова лишь рассмешили Катона Блака.
— Не хотел бы я испытать технику Солдоков на себе, — криво ухмыльнулся он, надвигаясь на меня. — Недаром в империи она официально запрещена…
А вот и причина, почему особист так не хотел, чтобы кто-то знающий встретился с его подопытной. И раз мне такое выдали — значит, я для этого типа уже просто живой труп, который уже ничего и никому не сможет рассказать. В этот момент я уперся спиной в подоконник и рефлекторно обернулся, посмотрев вниз. У входа в здание больницы стояла знакомая машина — да это же Кромвель! Что он-то тут делает?
— Хочешь выпрыгнуть в окно? — хохотнул Блак. — Не стоит, мальчик, мне не нужна кукла с переломанными ногами…
Я практически не слушал его, наблюдая за тем, как руководитель нашего мега-офиса поднимается по ступенькам крыльца. Не знаю почему он здесь, но почти наверняка идет к Свете. А раз так, то мне нужно срочно придумывать, как закончить нашу встречу с Блаком — вариант, когда у меня было бы время избавиться от тела, только что сгорел синим пламенем.
Особист опять выстрелил в меня из бластера, я принял удар на щит и сразу же его отключил. Блак клюнул на приманку, поверив, что у меня кончается энергия, и лицо его исказила довольная ухмылка. Еще один выстрел, я изобразил испуг, граничащий с паникой, и принял заряд бластера уже на пояс Вартакона. Я же «богатенький мальчик», могу позволить себе игрушки, вот только и особист решил прекращать терять время. Обычный щит оказался ему по зубам, и он какой-то неизвестной мне способностью как будто сдул его в сторону, а потом, мгновенно оказавшись рядом, ухватил меня за шею.
Я с трудом удержался, чтобы опять не активировать естественный щит. Все получилось даже лучше, чем я планировал. Меня убивают, и именно это увидит только что открывший дверь в палату Кромвель. А вот Блак, похоже, настолько увлекся, что не видел и не слышал появления нового действующего лица. Он убрал оружие в кобуру, протянул ко мне вторую руку с растопыренными в разные стороны пальцами. Казалось, что он хочет их выколоть мне глаза, но я смог удержаться, не зажмуриться и в последний момент успел заметить, как мизинцы и безымянные пальцы прижались друг к другу… Интересно, можно ли повторить эту технику?
— Прекратить! — загремел в небольшом помещении голос Кромвеля.
Блак дернулся, не успев применить ко мне запрещенный прием каких-то Солдоков, ловко выхватил бластер и, развернувшись, выстрелил в руководителя мега-офиса. Активировав естественный щит и поймав на него не только разряд, но и пару каких-то техник, мой бывший начальник вытащил чхеду-бон и буквально впечатал особиста в стену. А он силен! Блак дернулся пару раз и затих. Все произошло так быстро, что я даже поначалу не поверил. А еще я, откровенно говоря, удивлен: Кромвель ведь у нас бастард, как говорила та же Света, откуда у него оружие аристократов? А сам его удар? В нем было не меньше пятидесяти полигонов — откуда он знает столько техник?
— Прошу без паники! — зычно крикнул Кромвель в коридор. — Преступник обезврежен! Полиция на подходе!
Затем он посмотрел на меня и спросил:
— А ты здесь что делаешь?
Признаться, я хотел задать ему такой же вопрос. А еще интересно, как он будет оправдываться перед полицией за смерть особиста.
— Я пришел к Свете, а тут…
— Хм… — Кромвель не выглядел озадаченным. — Значит, она не обманула.
Он отвернулся от меня, подошел к койке с девушкой, по-прежнему лежащей без чувств, и легонько потряс ее за плечо. Света никак не отреагировала, и Кромвель рявкнул, чтобы в палату прислали врача.
— Что ты видел? — вновь повернулся он ко мне, когда над девушкой склонился пожилой медик.
— Он что-то с ней делал, — я решил опустить ненужные подробности о том, что я пришел сюда после звонка Светы, и сразу перешел к сути. — Держал у головы руки, и они при этом светились. Когда я вошел, он их быстро убрал. А потом… потом начал угрожать мне и тоже пытался применить какую-то технику.
Я еще хотел показать засевшую в памяти распальцовку, но потом вовремя одумался: не стоит светить, что я запомнил запрещенную технику. Впрочем, вели, похоже, и так все понял.
— Вот ведь… — пробормотал Кромвель какое-то неразборчивое слово, судя по интонации, явное ругательство. — Техника Солдоков. Значит, не зря я его убил. Хотел сразу двоих подчинить.