Фанатики без боя не сдадутся. В Турции, например, войска долго не могли захватить подземный комплекс недалеко от руин Трои и, лишь забросав его зажигательными снарядами, сумели войти. Елена вспомнила об огромной подземной библиотеке: наверняка исторические сокровища, некоторые из которых вынесли еще из Дома мудрости, пропали.

Впрочем… знание никогда не пропадает.

Оно кочует, ширится, развивается… живет. Даже глубоко погребенная, истина найдет способ стряхнуть пыль времен и явить себя миру. В этом Елена не сомневалась, особенно после странствий по следам давно почившего арабского капитана, нашедшего врата в ад.

Инуиты затянули траурную песню. Елена не понимала ни слова, однако скорбное звучание и красота тронули ее до глубины души.

Мак подвел девушку ближе, приглашая стать частью процесса. Он включился в пение, добавив свой бархатный баритон, а Елена посмотрела на стоящий за фьордом широкий ледник, на озера талой воды, в которых отражался солнечный свет. Складывалось впечатление, что оплакивают инуиты не только мертвых: они будто скорбели о том, что привычный уклад меняется и близок конец чего-то большего.

Вспомнилось мрачное предупреждение отца, его слова об «Апокалиптах»: «Вообще, если человек верит в то, что однажды наступит конец света, и никак этому не препятствует, он уже один из нас».

Нет, нельзя принимать пораженческий настрой!

Елена предпочитала разделять силу Мака, его страсть и самоотверженность, с какой он бился за этих людей, за это место, даже когда шансы были не в его пользу.

Слезы наконец хлынули из глаз. Слезы не горя, а радости.

Полные надежды на будущее.

«За тех, кто с нами радуется этому прекрасному миру».

Грей резво крутил педали шоссера. Он тяжело дышал, обливаясь потом: пытаясь обогнать закат, мчал домой от самой станции метро, но гонку не выиграл.

«Еще отыграюсь».

Наслаждаясь финальным отрезком, Грей положился на мышечную память и отпустил руль. Последний месяц он возвращался с работы на велосипеде каждый вечер, чтобы поскорее прийти в боевую форму. А еще он снова стал ходить в качалку и вместе с Монком играл в баскетбол.

Сил предстояло вложить еще очень много. Особенно в поиски равновесия между семьей и обязанностями в «Сигме».

Велосипед повело, но Грей его выровнял, сместив центр тяжести.

Вот бы все было так просто…

Может, в конце концов, он и приспособится? Наработает своего рода мышечную память в качестве новоиспеченного отца и все пойдет глаже? Правда, сейчас в это почти не верилось.