— Да я хоть в пижаме полечу, — ответил Зак и сам услышал: его голос дрожит ничуть не хуже папиного.

— И костюм — не твой, — продолжил отец, не обратив на него внимания.

— Мне его Рэй подарил! — неожиданно сорвался на крик Зак. Лучше уж в крик, чем рыдать над кострищем. — Зачем?!

— Будешь знать, как принимать от НИХ подарки, — отец поднял на него помутневший взгляд и воздел к небу кривой палец. Обострение обошло стороной. Вполне возможно, через несколько секунд он спросит, что за костер тут Зак разводил. И отругает его за несоблюдение техники пожарной безопасности.

«А кто мне вернет костюм? — устало подумал Зак. — Кто мне вернет хоть что-нибудь?!».

И так же устало ответил отцу:

— Мы живем за ИХ счет, папа. Не они начали войну с Чужими. Не они убили тут всех, пап. Они защищали нас. И сейчас защищают!

— Делая оружие?

— А чем еще защищаться?! — Зак закричал было снова, но вовремя себя оборвал. Смысл спорить с больным человеком? К тому же — по сотому, тысячному разу. Всегда — об одном и том же.

Отец не любил военных. Отец нелюбил всех, но Флот — с какой-то особенной яростью. Может, потому Зак так усердно рвался туда. В самое сердце Флота — в Академию, на Рейну.

— Цитрус не просто так насылает на них бури, — многозначительно сообщил отец. — Выгоняет их. Ему не нужно здесь оружие. Ему не нужны здесь они.

— Тут всегда были бури, — устало напомнил Зак. Присел у кострища и осторожно подобрал обрывок шнурка. Сжал в кулаке. Протянул руку к эмблеме, но отдернул — обжегся. — Еще когда первые колонизаторы прилетели. И наши предки прилетели с ними. Ты забыл уже? Мы не жили тут всегда. Мы все — все! — прибыли сюда на тех машинах, которые ты так ненавидишь.

— И откуда тебе знать, что Цитрус не поднял первую бурю, когда сюда навезли железок? — спросил отец.

Зак поддел эмблему носком ботинка, та по высокой дуге перелетела на песок. Зак выхватил ее, остудил, перебрасывая с ладони на ладонь, пока песчаная поземка не проглотила. Не-ет, этого рыжебрюхому монстру не сожрать.

Сунул в карман — вместе со шнурком.

— Спроси у Цитруса, — говорил отец. — И послушай, что он скажет. Его надо слушать, а не топтать. Цитрус — наш дом.

Отец пил давно и плотно. Он и до того, как запил, был не в себе. Зак смутно подозревал, что еще до Вторжения он был не в себе. Что все шаманы были не в себе. Но сейчас в голове отца и вовсе все окончательно перепуталось, и теперь безумная развалюха в кресле была лишь отдаленно похожей на того человека, которого раньше знал Зак. Помнила какие-то фразы, обрывки, совершала действия, но внутреннюю логику этих действий не всегда было возможно понять. Он просто окончательно сошел с ума.

И вроде как, это было логично и естественно, но Зак сходил с ума от безысходности рядом с ним. Больше у Зака никого не было.

Пока на него случайно не наткнулся Мист.

Сейчас Мист был Заку куда больше отцом, чем это, отвратительное, в кресле. Рэй был куда больше отцом. Черт, да Заку сейчас подпорка под крышей Базы была больше отцом.