Малёк сделал пару хороших глотков, ответил сквозь зубы:
— Больно надо. Отец велел вас не трогать.
Нарок, поморщившись, допил остатки и спросил:
— А что ж это было на переправе? Почётные проводы?
— Наши ни при чём. Можешь считать, что с вами пришлые поквитались за наглёж на вечёрке. Твой дружок там отменно постарался.
Нарок снова наполнил кружку, отхлебнул, протянул Мальку.
— А тебе что за печаль?
— Такому, как ты, не понять. Вы, приоградцы, нашим девкам только головы морочите. Играетесь с ними, а женитесь на своих.
— Тогда какой тебе интерес нас, приоградцев, мимо разбойников водить и от нежити прятать?
Малёк грохнул пустой кружкой об пол и сказал нарочито грубо:
— Ты не думай, мне плевать и на Добрыню с его возком, и на тебя с твоим Торвином. Даже если вас всех постреляют, как гусей, не опечалюсь. Но Тишку и её родных в обиду не дам. Хоть она и змеюка. Всё, теперь мой черёд угощать.
И Малёк, отпив из своей кружки, протянул её Нароку. В ней оказалась не хлебная самобулька, а березовица. Нарок возвратил ополовиненную кружку.
— Странно мне, что к нам так прицепились. Вроде, обоз обычный, всё как всегда…
Малёк допил остатки и презрительно усмехнулся.
— Ничего-то ты не ведаешь… Слушай сюда, черная куртка: нынче Добрыня везёт кое-что позавиднее ножей и холстины…
Сказав так, Малёк вдруг уронил голову на руки и заснул сидя. И Нарок внезапно увидел, что паренёк-то совсем зелёный, моложе его самого кругов, верно, на пять. Пусть нахальный, грубый и уже наученный убивать, но ещё маленький, да к тому же какой-то оголодавший и очень усталый. Пить столько хмельного ему явно не следовало. В любом случае он только что произнёс слова, которые наверняка заинтересуют Торвин. Поэтому Нарок с трудом взвалил спящего Малька себе на спину и шатко побрёл вместе с ним на выход.
Попасть в дверь ему, хоть не с первой попытки, но всё же удалось. Куда хуже стало снаружи. Вдруг выяснилось, что кабацкий двор довольно велик и весьма многолюден. В своих бестолковых скитаниях по нему Нарок случайно набрёл на Добрыню с Зуем. Они участливо подхватили Нарока под руки с двух сторон и повели куда-то, но от этого у него только прибавилось хлопот: далеко не всегда добровольные помощники тащили его в одну и ту же сторону, к тому же ворота никак не находились. Зато маневрировать между сидящими на дворе людьми втроём оказалось куда сложнее, чем в одиночку. Наконец, их выручил хозяин кабака: расцепил, по очереди похватал за загривки и вытолкал вон со двора.
Дальнейшее Нарок помнил крайне смутно. Где-то рядом громко ругалась Торвин. Нарок с улыбкой закрыл слипающиеся глаза и пошёл на её голос. Вдруг он ткнулся грудью во что-то большое, мягкое и тёплое. Открыл глаза — и обнаружил перед собой задницу Воробья. "Ах, дружище, как я рад тебя видеть," — с чувством произнёс Нарок, уронил на землю Малька и освободившимися, наконец, руками обнял своего коня и положил голову ему на круп.
Примечания:
*Земляная груша — топинамбур.