Вскоре после этого он увидел пару грубых ботинок, остановившихся в центре тесного пространства. Он даже мог слышать дыхание мужчины и как тот почесывает щетину. Сам он снова задержал дыхание, проверил каждый мускул своего тела, чтобы тот не касался ничего, что может издать звук.
Молчание было похоже на игру в «цыплячьи бега», где тот из них, кто первым издаст звук, проиграет. Гонка, которую он выиграл, когда раздались два громких щелчка.
Что на самом деле он проиграл, он понял, когда его осенило, что слышал он колени мужчины. Но тогда уже было слишком поздно. Мужчина сидел на корточках и смотрел ему прямо в глаза.
65
Фабиан успел увидеть только очередную дорогую люстру над головой, прежде чем погрузился во тьму. Когда он снова смог открыть веки, блондинка, идущая впереди и державшаяся рукой за веревку у него между ног, утащила его еще дальше в темный лабиринт коридоров ночного клуба. Затем все снова потемнело, как будто внутри него перегорел контакт.
Каждый раз он также терял контроль над мышцами от пояса и ниже. Как будто находился в эпицентре одного долгого эпилептического припадка, когда тело заклинивает в судорогах, диктуемых пульсирующим током между двумя металлическими шипами, снабженными стальным тросом.
– Послушай, – послышался голос высокой блондинки перед ним, говорящей через гарнитуру. – Я просто готовилась к транспортировке, о’кей? И тут увидела его внутри контейнера.
Но что-то изменилось. Возможно, это было связано с тем, что тело привыкало к разрядам. Или, может быть, тазер начал разряжаться после долгих минут в активном режиме, чтобы держать его в тонусе.
– Да хрен его знает, – продолжала женщина, – он просто был открыт.
Но с каждым разом он все слабее и слабее чувствовал разряд, и, очнувшись после очередного приступа, смог даже двигать правой рукой.
– Нет, у него не было ни водительских прав, ни чего-либо еще. Но я думаю, что это он, шведский полицейский Риск.
Если бы он только мог согнуться и приподняться, то смог бы вырвать снаряды и вернуть себе контроль. Но это было невозможно, мышцы во всем его туловище жили своей жизнью.
– Откуда, черт возьми, мне знать? Это не моя ответственность. Я отнесу его в прачечную, а вы им там займетесь, о’кей?
Однако ему удалось, несмотря на то, что перед глазами снова потемнело, схватиться за одну из занавесок и крепко за нее держаться достаточно долго, чтобы наконец услышать, как она падает вниз вместе с карнизом и всем остальным.
– Черт… Слушай, мне надо прерваться. – Женщина впереди него остановилась и повернулась к нему с усталым вздохом, совершенно неподготовленная к удару карнизом.
Удар пришелся ей сбоку, по уху.
– Какого хрена? – он оказался не очень сильным, но достаточным для того, чтобы она больше занялась своим кровоточащим ухом, чем парированием следующего удара, при котором, превозмогая боль в простреленной руке, он обеими руками и со всей силы ударил ей прямо в лицо. Она тихо застонала, потом качнулась и рухнула на пол.
66
– Понятия не имею. Доверяю это дело вам… Хорошо… Максимум еще пятнадцать минут. Больше мне не нужно.
Он был всего в нескольких метрах от нее.