Разговор прервался, и он увидел, как она пошла обратно к остальным.
То, что Педерсен периодически брался за разные вскрытия, это одно. Но что он сам выехал на место происшествия, чтобы забрать тело, еще и посреди ночи, насколько ему известно, случилось впервые, и стало ясно, что новость о смерти Слейзнера дошла до самого верха.
Но, наверное, это не так уж странно. В конце концов, Слейзнер был одной из ведущих фигур в полиции Копенгагена, и очевидно, это событие затмит все остальное. Главный вопрос заключался в том, позволят ли ему и другим членам команды продолжить осмотр, или заставят…
Он запнулся после того, как его взгляд уперся в ящик для хранения, или, вернее, в его крышку. В блеске влаги было что-то необычное, и когда он прошел вперед и присел на корточки, чтобы изучить ночную росу, образовывавшую тысячи и тысячи мельчайших капель воды на крышке, он отчетливо увидел, что там кто-то только что сидел.
Одновременно у него в кармане проснулся мобильный. Он подумывал не отвечать, но понял, что у него нет выбора, когда звонящим оказался комиссар национальной полиции Хенрик Хаммерстен.
– Да, это Мортен Хейнесен, – сказал он, прижимая телефонную трубку к уху и осматривая ящик для подушек и сухую область в центре крышки.
–
– Конечно. – Он наклонился, чтобы свободной рукой взяться за крышку.
–
– Верно. Мы уже в разгаре…
–
У Хейнесена не было ни единого шанса среагировать, прежде чем вооруженный мужчина вылетел из ящика и атаковал его, так сильно ударив боковой стороной пистолета, что у него перед глазами все потемнело.
57
Фабиан обогнул бильярдный стол и поспешил назад вглубь квартиры. Может, там есть другие полицейские, может, нет. Решать проблемы по мере поступления. Сейчас надо попытаться выбраться и убраться отсюда как можно быстрее.
Удар пистолетом оказался сильнее, чем он думал. Но вернуться, чтобы убедиться, что с полицейским все в порядке, было бы равносильно тому, чтобы сдаться.
Без сознания полицейский или нет, в любом случае, нужно торопиться.
Нет ни единого аргумента, который мог бы снять с него подозрения в том, что именно он толкнул Слейзнера за перила. Что это он, в слепой ярости, наконец-то отомстил. Это – неправда, но при этом слишком близко к истине. Что еще он мог делать там посреди ночи? Как попал внутрь? Почему в принципе находился в Копенгагене? Любая попытка ответить оказалась бы очередным непродуманным движением в зыбучем песке у него под ногами.
Слишком многое указывало на него. Все: от возможного мотива до его действий в последние несколько дней. Он был уже практически осужден, и его единственный шанс – избежать задержания.
– Стой! – послышался крик полицейского позади. – Остановись немедленно! – В каком-то смысле, он с облегчением услышал, что с полицейским все, похоже, в порядке, даже если это означало для Фабиана другие проблемы. – На живот! Я сказал, на живот, сейчас же!
Фабиан продолжил двигаться вперед, мимо диванных групп, книжных полок и обеденных столов с канделябрами, повернул за угол и дальше по следующему коридору лабиринтоподобных апартаментов.