Он посмотрел ей в глаза. Видел, что, как она, так и он, на несколько секунд представила себе совершенно другое будущее.

– Спасибо за помощь, – сказал он, осознав собственную наивность. – И я говорю это совершенно искренне. От всего сердца. Но сейчас я бы предпочел, чтобы вы съехали на обочину и остановились. – Он спустился с носилок и повернулся к задней двери.

– Ты уже второй раз благодаришь меня. Ты в курсе?

– Дуня, что ты хочешь от меня услышать?

– Ничего. Лучшее, что ты можешь сделать, это просто заткнуться и послушать. – Она замолчала и сделала несколько вдохов, чтобы собраться с мыслями.

– В первый раз, когда я помогла тебе, это привело к тому, что меня уволил наш друг Слейзнер. С тех пор мне пришлось более или менее жить вне закона. Но не переживай. Я бы сделала то же самое снова, если была бы необходимость. Ты раскрыл то дело и поймал преступника. Если бы не моя помощь, убийца все еще был бы на свободе, возможно, расправился бы с тобой и остальными из твоего старого класса, один за другим.

– И теперь ты хочешь, чтобы я тебе помог.

– Нам не хватает одного человека, и, судя по тому, что я видела, тебе так же, как и мне, нечего терять.

– Я пришел сюда, чтобы заставить Слейзнера отвечать. Теперь он мертв, и если мне что-то и нечего, так это здесь делать.

– А что насчет этих двоих? – Дуня протянула зернистый снимок с камеры наблюдения с двумя мужчинами в военной форме. – По прямому приказу Слейзнера они казнили Цяна Ху, одного из нас, на наших глазах. Они воткнули нож прямо ему в горло и не вытаскивали, пока он не истек кровью. Можешь себе это представить? С гребаным ножом в горле. Посмотри сам, если мне не веришь.

– Дуня, я тебе верю, – сказал он, когда она протянула ему еще одну зернистую распечатку с экрана, где связанный азиатский мужчина стоит на коленях, борясь за свою жизнь с ножом, воткнутым в горло.

– И ты считаешь, они могут продолжать творить такое безнаказанно?

– Нет, – сказал он, быстро взглянув на фотографию. – Я не могу вам помочь не поэтому.

– Нет? О’кей. Тогда позволь спросить…

– Потому что ты ошибаешься, – перебил он. – Теодора больше нет.

– Что? – Дуня прикрыла рот рукой. – Что ты…

– Он покончил с собой неделю назад.

– О господи. – Дуня подошла и обняла его. – Я не знала. Это Слейзнер?

– Уже не имеет значения, – сказал он. – Единственное, что имеет значение, – то, что у меня есть дочь. Я уверен, что она расстроена и рассержена. Но она все еще здесь, и я ни за что на свете не хочу рисковать тем, чтобы ее потерять. Понимаешь?

Дуня встретилась с ним взглядом, ничего не сказав, после чего наконец кивнула.