В черном окне раскачивались ивы. Старушка не спала. Она сидела на кровати и, глядя на выделяющуюся из темноты черным прямоугольником икону в углу под потолком, бормотала молитву. За стеной тихонько шумел ветер. Вдруг раздался стук. Старушка вздрогнула и прислушалась. Стучали в окно. Она слезла с кровати и тихонько подошла к окну. За окном стоял Павлик.

– Мама, гэта я… адчынице…

– Ой сынок, где ж ты быу так доуга, – старушка быстро поковыляла открывать дверь. Лязгнул железный засов. Не успела она взяться за дверную ручку, как дверь снаружи толкнули, и в дом влетел Павлик, а с ним еще два человека.

– Паулик ты што? – голос матери дрожал. Павлик даже не взглянул на нее, прошел мимо и зашел в дом.

– Мамаша не кипишуй, цалей будешь, – один из дружков Павлика скалил желтые зубы, глядя на старушку сверху вниз. Он и его приятель зашли в дом вслед за Павликом.

– Вот машинка, – послышался голос Павлика – бярыце с двух бакоу.

Мать стояла и растеряно смотрела на двух амбалов, тянущих к двери ее старую стиральную машинку. Она была так напугана, что даже не могла плакать. Они вышли на улицу, за ними вышел Павлик, а она осталась стоять, босая и в ночнушке, и все смотрела в след сыну.

Старушка нагнулась и расправила сбитую в кучу ковровую дорожку, а потом закрыла входную дверь, снова оставшись в доме одна.