— Да грязь там была, Семён. — докурила она уже вторую травяную сигарету, сильными пальцами туша окурок в пепельнице. — В этой грязи я и барахталась, алмазы хватая. Последним делом оперативным вот девок своих из беды вытащила и сама погоны сорвала. К тому времени я уже достаточно средств заработала, чтобы для себя начать жить. И пока, тьфу-тьфу, хватает.

— Да ужжж… — подёргал я себя за бороду седую. — И долго копить пришлось?

— Тридцать лет, Семён, — печально улыбнулась подруга моя, крутя в пальцах третью сигарету. Но всё же подумала-подумала и убрала её обратно в потайной кармашек. — Тридцать лет им отдала, пока новый смысл жизни не встретила.

— Это ты про девочек? — подметил точно и получил кивок.

— Про них, бесовок. Хоть маюсь с ними знатно, волнуюсь и переживаю за них, но они у меня хорошие. Даже когда подслушивают вовсю, когда им велено по комнатам разойтись. — повысила она голос в сторону одного из входов на кухню и оттуда тут же смехом и говором девичьим прыснуло.

И вот ведь действительно обоняние у подруги моей обострилось. Даже я не услышал-не почуял, как девушки подкрались и у входа спрятались. Мог бы зрением тонким увидеть, да только всё внимание в беседе находилось, об остальном и не думал.

— Ой да ладно тебе, маменька. Чего за нас волноваться-то? — грациозно вышла из за поворота рыжеволосая девчонка и прямиком к Елизавете направилась, обнимая крепко. — Мы же уже не маленькие, за себя ответить можем и цену себе знаем.

За ней все остальные потянулись и одновременно радуя меня и немного печаля, каждая себя халатом цветным прикрыла. И вот ведь не думал и не гадал, что в свои то годы на женскую красоту среагировать сумею. Да и как тут не, когда девушки в самом расцвете своём. Лет по двадцать — двадцать пять, не больше.

— Ох Яра, ты-то точно знаешь, — ответила ей Елизавета, сдержанно её обнимая. — Знакомьтесь уж, раз прокрались. Это мой друг детства, Семён Алексеевич. Семён, а это дочки мои названные. Рыжая бесовка, это Яра. Мари, Беллу и Герду ты уже знаешь. Близняшек у нас зовут Ада и Рая, но ты на их мордашки милые не ведись, они те ещё чертовки. Также в доме живёт Лаура, но она пока не выйдет. Плохо себя чувствует.

Каждая из названных рукой мне махала и улыбалась, а я с улыбкой кивал им в ответ.

— Рад с вами познакомиться, милейшие. — ответил всем и сразу, после чего перелёг поудобнее и Яра засмеялась добро.

— Да мы видим, что рады. — сказала она весело, огурчик из банки достав и с хрустом его надкусывая.

Проследив за взглядом, я снова Яблоко треклятое проклял. Вот жеж чёрт бы побрал карманы эти. Надо было не пожадничать и сумку купить какую-нибудь заплечную. Теперь же оставалось под смех их заверять, что ничего такого, это всё случайно.

— Ой да ладно вам, смущаться, — блеснула зубками Яра, выразительно доедая солёный огурец. — Мы ж к этому привычные. Правда ведь, девки?

— Да правда, правда. Не стесняйтесь вы так. — добавила масло в огонь Мари, присоединяясь к трапезе.

— Да ну не правда! Не правда! — защебетали хором близняшки. — Вы же сами слышали, что это ему так наш салат понравился. Мы же ещё можем сделать, только скажите. И не только его.

От стыда хотелось провалиться и только улыбающееся лицо Елизаветы меня спасало. Обведя рукой весь свой балаган, она произнесла.

— Я же говорю, Семён, они те ещё бесовки. А ну-ка давайте подобрее к гостю, а то вон, добьёте ещё! Сердце у старика слабое, сосуды лопнут, кровь носом пойдёт и весь вытечет. Куда труп прятать будем?

— Так когда и вытечет, тогда и спрячем. Вон к Герде под кровать, она у неё большая, крепкая. — съязвила Яра, от подзатыльника спортсменки уворачиваясь.

— Да не вытечет он, — внесла своё мнение черноволосая Мари. — У него мышцы покрепче, чем у того же Кристиана. Это я вам авторитетно заявляю.