— Я была подругой Наис, твоей мамы.

Елена стиснула зубы и кивнула.

— Я знаю, ты ее не часто видела и…

— …И поэтому ее смерть мало что меняет в моей жизни, — отрезала девочка и развернулась, чтобы присоединиться к подругам.

Грейс понимала эту смесь злости и горя. Девочка защищалась, как умела.

— Елена, подожди, то, что я хочу тебе сказать, очень важно для тебя. Правда.

Школьница, казалось, задумалась, а потом махнула рукой подругам, показывая, что присоединится к ним позже.

— Я вас слушаю… — вздохнула она с нетерпеливым, почти раздраженным видом.

— Я знала твою маму недолго, но мы вместе прошли через испытания, которые ускоряют сближение между людьми. И я была рядом с ней, когда она нас покинула.

— Ну а мне-то что до этого?

— Перед смертью она успела сказать несколько слов. Они были адресованы тебе, Елена.

Девочка снова нахмурила брови, но в этот раз Грейс знала, что сделала она это, чтобы скрыть волнение.

— Она просила передать тебе, что всегда тебя любила и что оттуда, где она сейчас, будет заботиться о тебе, как делала бы в этой жизни.

Девочка с силой сжала челюсти, ее губы тряслись, глаза заволокли слезы.

Грейс достала потрепанную фотографию, которую носила при себе Наис, и протянула ей.

— Она в таком состоянии, потому что твоя мама постоянно носила ее с собой, где бы ни была. Она попросила отдать ее тебе. Думаю, будет правильно, чтобы ты…

В тот момент, когда Елена дрожащими пальцами взяла фотографию, из глаз ее покатились крупные слезы, а из горла вырвалось сдавленное рыдание.

Грейс не смогла сдержать волнения.

Вопреки всякому ожиданию, девочка подошла к Грейс, которая открыла ей объятия. Елена прижалась к ней, рыдая так, как, должно быть, рыдала, когда узнала о смерти матери. Два человека, которых любила Наис, молча утешали друг друга, обнявшись.

Когда Грейс почувствовала, что Елена начинает успокаиваться, она шепнула ей на ухо: