- Тихо! Я знаю. Я - знаю. И ты - знаешь. И отец нас с тобою поймёт - он прошел в своей школе нечто похожее. Но только как человек поймёт. Уже как монарх он будет вынужден наказать нас, и тебя, и особенно меня. И плевать, что и как там на самом деле.

Хуан задумался. И думал долго. Она его не торопила - слишком многое на мальчика сегодня свалилось, и переворачивать мир окончательно...

Но он должен стать взрослым. И уже сегодня. Ибо так распорядилась судьба. Второй раз уговорить Адриано может быть будет невозможно, а для их с Сиби плана...   Впрочем, она не хотела думать ни о Сиби, ни о плане. Они участвуют в нём на равных, хоть они и герцоги, а она... Она. Но если Манзони сказали "сейчас" - значит сейчас. Там, в Альфе, в высшем обществе, расклады куда виднее, чем из глухой провинции.

- То есть, если бы тебя сегодня исключили, - продолжила она нравоучительным тоном, - то таким образом мирные обыватели обезопасили бы себя и своих чад от злого и ненавистного, калечащего сверстников тебя, и от меня, безбашенной суки с поломанной психикой, которая учит тебя запрещённым техникам, приравненным к оружию, за использование которых департамент безопасности может и того... - Провела рукой по горлу. - Тихо и незаметно организовать несчастный случай. И никому, ну совершенно никому не интересно, что тебе бросили в лицо оскорбление, и что ты защищал честь женщины и матери. Никому не интересно, почему эти сыночки козлов цепляются и чувствуют себя хозяевами вселенной.

Она помолчала, сделав паузу и собравшись с мыслями. А заодно отдав немного должного местной кухне - когда говоришь, есть получается плохо, а говорить ей придётся сегодня очень много.

- Всем плевать, что местные сыночки местной местечковой "аристократии" привыкли, чтобы "быдлота" из рабочих сословий их "уважала", или хотя бы завидовала, - продолжила она, ища и выворачивая корни проблемы. - Что они должны пускать пыль в глаза, ставя себя выше, и что даже учителя боятся их лишний раз наказать. В вашей школе нет явных издевательств над "быдлотой", это главное, а что дети работяг чувствуют себя ущемлено, людьми второго сорта... - Она показно скривилась.

- Вот ты. Ты не делаешь ничего экстраординарного - просто не преклоняешься, не пресмыкаешься и не завидуешь. И указываешь им на ошибки тогда, когда они реально есть. Но уже достоин того, чтоб тебя подставить, унизить перед кем-то, оскорбить; чтоб спровоцировать тебя на агрессию с последующим отчислением. Это никому не надо. Потому, что это всего лишь один из великого множества гнойных нарывов нашего общества. Далеко не самый тяжёлый и сложный, далеко не самый важный - лишь маленький эпизод. Почему так, Хуан?

- Потому, что это СИСТЕМА, - сама же ответила она. - Мы живём внутри системы, и вынуждены жить так, как диктует она. Все мы, без исключений.

Твои действия - попытка пойти против системы. У тебя получается, но лишь до определённого предела: у тебя есть я, научившая тебя не драться, а вырубать, у тебя есть отец, который прикроет от любого бюрократического произвола на этой планете. У самого Хуана в детстве тоже была "крыша", благодаря которой он доучился до того момента, пока не попал в корпус. И учился в престижной школе он только благодаря ей, а не своим способностям. Какой из этого вывод?

Хуан-младший молчал. Она снова продолжила:

- Вывод такой, что идти против системы - бесперспективно. Можно, но тут или ты ломаешь систему, или она тебя. Потому, как в один прекрасный момент даже "крыша" происхождения не поможет. Хуан познал эту науку на своём опыте и научился обходить ловушки системы. Но только за счёт замены чужой системы на свою собственную, которую годами выстраивал.

- У тебя же победить не получится, - покачала она головой. - Не на данном этапе. Ты слишком мал и горяч. И слишком рано вкусил плодов своего кулачного превосходства - а это тот ещё наркотик.

- Но как-то же можно бороться с системой? - Хуан-младший хоть и был загружен до предела, но успевал и помаленьку соображать, анализировать, и орудовать ложкой и вилкой.

- Конечно. И вот тут выступает то, почему я привожу тебе в пример именно отца. Хотя достойных борцов с системами много. Знаешь, как он обходил систему? На самой ранней стадии своего развития, ещё до корпуса?

- ???

- С помощью PR. Работы с общественностью.

Она выдержала паузу, чтоб добиться большего эффекта.

- Это объективное замечание, не обижайся, сынок, но твой отец сам, с первого дня существования инстинктивно заботился не только о "мести" или "наказании" противников. Параллельно он всегда выстраивал схему, как обелить местью себя в глазах окружающих. И лишь видя приемлемый вариант "обеления" решался на какие-либо действия. Он считал, что выглядеть в глазах других агнцем, пострадавшим или борющимся за правое дело, важнее, чем собственно начистить кому-то рыло. И этот инстинкт много раз спасал его из безвыходных ситуаций.

- Вот например, незадолго до попадания в корпус, он пытался устроить разборку с противниками в школьной столовой, - вспомнила она один из самых первых эпизодов в самом раннем досье текущего императора. - Он знал, что предпримут враги. Знал, как именно его унизят. Но спокойно пошёл на это, вытерпев унижения перед глазами всей школы. ВСЕЙ, включая девочек, которым он в том числе нравился - ибо почти все на большой перемене ходят в столовую.

- На него перевернули обед, если ты хочешь об этом спросить, - усмехнулась она. - И над ним, как над неудачником, смеялось несколько сот человек. Представляешь уровень падения авторитета?