Это было на третий день после всего случившегося. Валерия проснулась и села на кровати.

— Мам, — позвала она и прислушалась к тишине. — Мама… — но никто не откликнулся.

Она вышла в зал, потом на кухню, заглянула в туалет, но и там матери не было.

Иногда, чтобы не досаждать дочери дымом, Инга выходила курить на площадку. Валерия выглянула за дверь, но никого там не нашла. Она стояла в одних тапочках и накинутом второпях материном халате. Несколько минут Валерия созерцала синие панели с меловыми потеками, потом, сама не зная зачем, стала медленно спускаться вниз. Она подолгу стояла на каждой ступеньке, прислушиваясь к звукам подъезда. Подъезд молчал. Из-за дверей не доносились детские крики, не грюкали сковородки и кастрюли, и крикливые домохозяйки не выясняли отношения со своими благоверными. Валерия не заметила, как оказалась на втором этаже. Здесь впечатление дисгармонии усилилось так, что на минуту ей расхотелось жить. Она увидела, что стоит лицом к той злосчастной квартире: деревянная дверь, покрашенная коричневой масляной краской, а на ней покосившаяся цифра "8". Вообще-то должно было быть "28", но двойка с незапамятных времен куда-то исчезла. Дверь была опечатана. Неожиданно, в этой тишине послышались звуки шагов снизу и слова:

— В нашем распоряжении сорок дней.

Голос был знакомый, мужской.

— Уже тридцать семь, — сказал кто-то ему в ответ.

Двое медленно поднимались по ступеням. Валерия быстро соображала, кто бы это мог быть.

— Ты думаешь, он где-то здесь? — снова заговорил второй.

— Этот вывод напрашивается сам собой, — шаги невидимых собеседников приближались. Они были легкие и почти неслышные, и эта мягкость и легкость была так удивительна в сочетании со зрелыми мужскими голосами.

— Для чего ему здесь оставаться?

— Это вопрос.

Спохватившись, что стоит, разинув рот, Валерия быстро и осторожно стала подниматься на свой этаж. Это удалось ей не без труда — она почувствовала, как тапочек на левой ноге немного хлябает и пришлепывает о ступеньку. На секунду она замерла, ужаснулась, но тут же снова пошла наверх, разумно решив, что лучше быть услышанной, но не замеченной, — чем замеченной за таким занятием, как подслушивание чужого разговора.

— Что ты предлагаешь? — снова заговорил первый, более молодой.

— Аккуратно выяснить его контакты, тихонько посмотреть этих людей, и все.

— И все?

— А что ты еще хотел? Наша задача — пронаблюдать.

— Я найду его.