В то время употребление этих терминов казалось еще странным; еще не было современных «мирских институтов», и никто еще не в состоянии был вообразить себе возможность общинной жизни для христиан в миру.

Мадлен, однако, выбирает для себя работу, которая держала бы ее в тесном контакте с бедными, и проходит соответствующий курс обучения, чтобы стать социальным работником.

В 1930 году это означает — посвятить себя городским низам, где скучены бедняки и рабочие — настоящий пролетариат, подверженный эксплуатации, который связывает свои надежды на освобождение с марксизмом.

Так с десяток девушек — без религиозных обетов, без особой формы одежды и без защиты со стороны какого-либо учреждения — решает отправиться в пригороды Парижа с намерением жить вместе, работая среди самых бедных людей, разделяя между собой все и не имея никакой собственности (ни лично, ни все вместе).

Они образуют общину «целомудренную, бедную и живущую в послушании», единственное правило которой — вместе углубленно изучать Евангелие, а единственная стабильная структура — руководительница группы.

По мнению Мадлен, группа должна быть такой простой и смиренной в обычной ткани Церкви, что почти не следовало бы ее замечать..

Используя очень мягкое сравнение, она пишет: «Моя мечта — чтобы наша группа была в Церкви подобна нити в одежде. Нить скрепляет ее части, но никто ее не видит кроме портного, который ее вшил. Если нить заметна, значит одежда сшита плохо».

Еще до того, как этот замысел удается реализовать, группа сильно сокращается: из десяти девушек остается три.

В Иврй (городке близ Парижа) им предлагают «Центр социального действия», и три мужественные девушки назначают дату своего отъезда на 15 октября 1933 года. Праздник святой Терезы д"Авила выбран нарочно, так как они отправляются для основания «нового» монастыря: их ожидает «новая» созерцательная жизнь.

Они уезжают с немногими предметами домашнего обихода и статуей Богоматери в руках.

Некоторые отчеты о положении в Иври, относящиеся к тем годам, дают нам возможность понять, что их ждет.

Рабочие работают около двенадцати часов в день, лишенные какой-либо социальной защиты и медицинской помощи и какого бы то ни было социального обеспечения; им мало платят, они живут скученно в разрушающихся квартирах. Чтобы семья могла выжить, женщины также вынуждены работать на фабрике. Здоровье здесь роскошь. В 40-е годы в самом индустриальном квартале города на пятнадцать тысяч жителей еще будет насчитываться 2000 больных туберкулезом. Широко распространенный алкоголизм является одновременно язвой и убежищем. Церковь нужна только старикам; все остальные посещают ее лишь по случаю крещений, свадеб и похорон.

Фактически Иври становится «политической столицей Французской Коммунистической Партии», резиденцией ее генерального секретаря. На общественных зданиях развевается не трехцветное знамя, а красный флаг. Стены оклеены манифестами, призывающими на просмотр советских фильмов, на идеологические конференции, на гражданские крещения, на красные пасхи и тому подобное. Муниципальная администрация в том, что касается распределения жилья и предоставления работы, отдает предпочтение членам партии. Приветствием служит поднятый кулак, и священнослужители не удивляются, когда мальчишки на улицах кидают в них камни. Даже ребятня в играх — чтобы четко выразить непременное противостояние команд — противникам дает название «попы», тогда как все хотели бы принадлежать к команде «товарищей».

Мадлен до такой степени чужда этой обстановке, что ей даже не известно значение красного флага. Единственное, что ей известно, это то, что перед ней «неверующие и несчастные» люди.

Желание трех девушек — в их крайней и добровольной бедности — жить плечом к плечу с людьми, ни в чем от них не отличаясь, разве только любовью и верой.

Они отказываются от своей формы скаутов, когда замечают, что она раздражает и отдаляет от них людей, а затем начинают делать то, что умеют.

Мадлен — социальный работник (точнее, она еще учится, чтобы им стать), одна из ее подруг — медсестра, а другая — воспитательница детского сада.

Они начинают участвовать в деятельности прихода, но отдают себе отчет в том, что это делает их изгоями. А потому они идут к людям, преодолевая их неприязнь.

Они делают то, что могут, но все это — с женской фантазией. Как-то раз, когда одна бедная семья с обидой грубо не приняла от них что-то вроде гуманитарной помощи (которая, к тому же, была недорогой), Мадлен, чтобы загладить обиду, пришла с букетом роз и вложила его в руки бедной женщины, которая никогда в жизни не получала ничего подобного… И глава семьи, обозленный воинствующий коммунист, с волнением сказал ей: «Если милосердие таково, то хотел бы я поговорить о милосердии…»

Но вот, к счастью, отец Лоран назначен приходским священником в Иври, и христиане, прежде находившиеся в осадном положении, мобилизуются.