МАДЛЕН ДЕЛЬБРЕЛЬ

(1904–1964 гг.)

XX век, который только что завершился, начался с очень печальным девизом: «Бог умер», — сказал Ницше, полагая, что этим он провозгласил рождение наконец-то «высшего» человека.

Но уже в первые двадцать лет два страшных бедствия (первая мировая война, повлекшая за собой девять миллионов жертв и эпидемия, унесшая еще двадцать миллионов), продемонстрировали, что как раз человек-то и продолжал умирать и часто совершенно бессмысленным образом.

В 1921 году Мадлен Дельбрель семнадцать лет, и она пишет школьное сочинений, проникнутое впечатляющим радикализмом; начинается оно так: «Бог умер. Но если это верно, то необходимо сознательно не жить больше так, как будто Бог еще существует».

Девушка безжалостна: «Если Бог умер, значит, властвует смерть и следует мужественно признать это».

Она пишет: «Меня поражает всеобщее отсутствие здравого смысла».

По ее мнению, революционеры «вызывают интерес, но они плохо поняли проблему», так как они хотят нового мира, не думая, что затем, как бы там ни было, его придется оставить.

Ученые — «немного дети», поскольку они надеются, что своими исследованиями и открытиями они смогут победить смерть, но, однако, им удается лишь убить некоторые ее виды: «что же касается самой смерти, то она прекрасно себя чувствует».

Пацифисты — «симпатичны, но слабы в расчете», так как даже если бы они смогли предотвратить первую мировую войну 1915-18 годов, то все те, кого бы они избавили от смерти, непременно скончались бы к 1998 году.

Порядочным людям «не хватает скромности», потому что они хотят улучшить жизнь, не замечая того, что «чем жизнь лучше, тем труднее становится умирать».

Влюбленные «коренным образом нелогичны и не желают рассуждать»: они обещают друг другу вечную любовь, но становяться «все более неверны», так как с каждым новым днем они все более приближаются к уходу навсегда. И отмечает: «В старости я бы не хотела быть рядом с любимым человеком: он видел бы мои выпадающие зубы, мою сморщенную кожу и мое тело, превращающееся в бурдюк или в сухую фигу».

А мамы «готовы придумать счастье», чтобы обеспечить его своим детям, которые, однако, даже если они не станут «пушечным мясом», все равно сделаются «мясом для смерти». Поэтому она делает вывод: «Я не хочу иметь детей. Довольно уже того, что я каждый день заранее переживаю похороны моих родителей».

Одним словом, для Мадлен единственные серьезные люди — это ремесленники и деятели искусств, которые создают нечто долговечное, как, например, стулья, картины, стихи…

А еще есть те, кто «убивает время в ожидании, пока время убьет их…»

«Я одна из них…» — заключает она.

Вот какова Мадлен в семнадцать лет: сочинение, которое мы должны были изложить вкратце, написано великолепно: стоило бы прочесть его полностью, — настолько оно богато гениальными комментариями, скорбными усмешками, трезвым отчаянием.