Так же как и «святой доктор», его современные последователи отвергают эмпирические доказательства бытия божия. Они утверждают, что бог не может быть объектом чувственного опыта, поскольку он дан лишь в сверхчувственном, то есть религиозном, опыте.

Наконец, неотомисты и сам непогрешимый папа римский — и Пий XII, и нынешний, Иоанн XXIII — отвергают позицию протестантских богословов, которые считают принципиально недопустимым доказывать бытие бога логическими средствами. Человек, который требует доказать бытие божие и сам занимается таким доказательством, по мнению протестантских богословов, лишен веры в бога. Бог, говорят протестантские пасторы, — предмет веры, а не размышления; веру незачем доказывать: она выше логического рассуждения. Поэтому сущность бога нельзя познать. Католические богословы объявляют все эти рассуждения протестантов фидеизмом. Ватикан в связи с этим даже издал официальное осуждение фидеизма, как еретической теории об отказе от использования рассудка для доказательства истинности проблем веры, и в том числе положения о существовании бога.

Как видим, неотомисты как бы апеллируют к здравому человеческому рассудку, силе и мощи разума, афишируя свой критицизм по отношению к слабым, с их точки зрения, доказательствам бытия божия. Вслед за Фомой они считают, что разум у человека от бога и, стало быть, он в состоянии доказать бытие своего создателя. Неотомисты шумно рекламируют свою систему «доказательств». На предстоящем Втором вселенском соборе католической церкви по этой проблеме состоится специальное обсуждение. Вопрос уже сейчас подготавливается в комиссиях. По каким же путям идут неотомисты, пытаясь доказать недоказуемое?

Путь первый — обновление космологического «доказательства». Это очень старый прием защитников религии. Еще древний философ Платон убеждал, что если все имеет причину, то таковую имеет и природа. Этой первопричиной, породившей природу, некому быть, кроме бога. Стало быть, он существует. Аристотель придал этому «доказательству» другую форму: если всякое тело получает движение от другого, то должна существовать конечная причина движения, это и есть неподвижный источник движения, бог.

Нетрудно обнаружить ошибочность вывода и в первом и во втором варианте «доказательства». Платон эксплуатировал принцип детерминизма и вступал с этим принципом в противоречие: все причинно, но только кроме бога. Само понятие первопричины противоречит детерминизму, поскольку она мыслится как беспричинная. У Аристотеля получалось, что первичным и основным является покой и он производит (?) движение. Но это противоречит очевидным фактам и непостижимо для рассудка.

Обновление этого «доказательства» неотомистами идет в основном по двум путям: эксплуатируются две пары категорий — возможность и действительность, случайность и необходимость. Делается это очень нехитро.

Прием первый: все действительное сначала существует как возможность; чтобы возможность превратилась в действительность, должна уже существовать некая действительность; это и есть бог. В этом рассуждении все безупречно до последнего вывода, который сделан совершенно произвольно, или, как говорят логики, без достаточного основания.

Прием второй: существование всех вещей случайно, оно не вытекает из сущности каждой вещи; мыслима лишь одна вещь, существование которой необходимо обусловлено ею же, — это бог; поскольку случайное предполагает существование необходимого, постольку бытие бога доказано. В этом «доказательстве» причудливо переплелись космологический и отвергнутый католиками онтологический способы «обоснования» бытия божия: бог мыслится как необходимая конечная причина и он существует постольку, поскольку он мыслится таковым. В таком «доказательстве» налицо две ошибки: во-первых, неверно, что лишь бог мыслим в качестве необходимой причины самого себя; еще Спиноза показал, что с большим успехом на это претендует сама природа; а во-вторых, из понятия необходимости вовсе не вытекает необходимость существования чего-либо, в том числе и бога.

Об этих новшествах неотомистов в «доказательствах» бытия божия следует заметить, что они не так уж новы. Первый прием очень похож на ход мысли у немецкого идеалиста Лейбница, который рассуждал так: поскольку каждое явление имеет условия своего бытия, то должно существовать нечто безусловное, являющееся условием бытия всех вещей; этим безусловным нечто и является бог. При этом остается совершенно необъясненным и необъяснимым, почему таким условием бытия всех вещей не следует считать природу, материю. Второй прием напоминает схему рассуждения другого немецкого идеалиста, Вольфа, который также спекулировал на категориях случайного и необходимого и мыслил бога как необходимую причину существования Вселенной. Вывод этот у него делался с явным нарушением закона достаточного основания. Да и в самом деле, почему надо считать, что бог — это причина существования Вселенной? Ведь это и силятся доказать богословы. Как же можно в качестве аргумента выставлять сам доказываемый тезис!?

Все попытки обновить космологическое доказательство бытия божия основываются и сейчас, как и прежде, на извращении принципа детерминизма и нарушении закона достаточного основания. В ответ современным богословам можно напомнить ядовитое замечание философа Шопенгауэра: принцип причинности не извозчик, его нельзя отпустить, раз ты его нанял! Что же касается нарушения закона достаточного основания современными богословами, то здесь можно выразить лишь соболезнование защитникам религии: вся религиозная идеология построена вопреки этому логическому закону, поэтому даже самые образованные церковники вынуждены в защите принципов религии нарушать этот закон мышления.

Путь второй в доказательстве бога — вывод от степени совершенства. Внешне он похож на онтологический способ доказательства бога Ансельма Кентерберийского; но только внешне, ход мысли здесь другой. Выдвигается тезис: причина не может дать больше, чем она содержит в себе. Поскольку все вещи несовершенны, постольку они не могут породить ничего совершенного. Но последнее все-таки существует. Следовательно, его источником может являться только бог. Этот вывод построен примерно так: законов в вещах нет, но поскольку они (законы) все же существуют, то они от бога. Примерно так же рассуждают не только неотомисты, но и современные баптисты, когда утверждают, что бог разлит в мире и присутствует во всем, что существует. Этот рецепт «доказательства» в свое время пытался использовать и такой авторитет русской православной церкви, как Александр Введенский. В публичной полемике с А. В. Луначарским он говорил, что не может несовершенное (обезьяна) породить совершенное (человека) и что творцом человека мог быть только бог. Раздраженный полемикой, он бросил реплику Луначарскому, что каждый лучше знает своих родителей: пусть Луначарский будет сыном обезьяны, а он, Введенский, происходит от бога. Луначарский ответил богослову: пусть будет так, но в этом случае путь от обезьяны до Луначарского — несомненный прогресс, а путь от бога до Введенского, увы, регресс… В этом ответе не только шутка, но и глубокая мысль: прогресс включает в себя возникновение новых качеств, и если прах и камень не рождают мысли, то природа в целом рождает высший свой цвет — мыслящий человеческий мозг…

Приведенный способ «доказательства» бытия бога может казаться убедительным лишь тому, кто стоит на метафизической концепции развития и не признает появления новых качеств в развитии природы. В этом «доказательстве» ошибочен самый первый, исходный тезис: неверно, что следствие не превосходит своей причины. Если бы это было справедливо, то не существовало бы никакого процесса развития. Понятно, что основанное на ложном исходном тезисе доказательство не может дать истинного вывода. Но, видимо, это обстоятельство не очень смущает богословов.

Третий путь обоснования бытия бога — телеологическое «доказательство». Оно, пожалуй, является самым древним. Трудно найти древнего идеалиста, у которого оно не встречалось бы в защите им религии. Сущность его состоит в следующем: в природе царит целесообразность, ее источником может быть только разумная сила, создающая мир и управляющая им, этой силой и является бог.

Против этого «доказательства» с большой силой убеждения выступали многие атеисты. Так, например, философ Эпикур писал: «Или бог хочет воспрепятствовать злу, но не может, или он может, но не хочет, или не может и не хочет, или он может и хочет. Если он хочет, не имея возможности, он бессилен. Если он может, но не хочет, он зол. Если он не может и не хочет, он бессилен и зол вместе, значит, он не бог. Если же он может и хочет, то откуда же зло и почему он ему не воспрепятствует?». Это кажется убедительным, поскольку зла и в природе достаточно, а в эксплуататорском обществе оно прямо-таки в избытке. Почему же тогда неотомисты взялись за восстановление столь истрепанного аргумента в пользу бога? Очевидно, дело заключается в том, что удар домарксистских атеистов по этому «доказательству» хотя и был сильным, но не был метким. В самом деле, атеисты прошлого старались показать, что в природе много нецелесообразного. Но сколько бы примеров нецелесообразности ни приводили атеисты, богословы всегда могли им противопоставить факты, говорящие об удивительно разумном, целесообразном, мастерском устройстве многих и многих предметов и природных явлений.

Указанием на примеры нецелесообразностей с этими фактами не справиться! За них и продолжают цепляться неотомисты, пытаясь спасти истлевшее от времени телеологическое «доказательство» божия бытия.

Марксистский атеизм переносит центр тяжести в опровержении этого «доказательства» на научное объяснение природы целесообразности и разумного устройства различных естественных явлений. Так, например, дарвинизм объясняет причину целесообразного устройства животных и растений действием биологического закона естественного отбора. Все явления в природе и обществе подчинены действию объективных законов; целесообразность, кажущаяся «разумность» и «мастерское устройство» явлений представляют собой всего лишь следствие этих законов, а вовсе не результат целесообразной деятельности какого-то высшего внеприродного существа.

Четвертый путь спасения бога — моральное «доказательство». К этому «доказательству» прибегают и некоторые католики, но с особенным усердием ныне рекламируют его так называемые бухманисты, то есть участники религиозного антикоммунистического движения, возглавленного «Организацией морального перевооружения». По имени ее лидера Ф. Бухмана участники движения именуются бухманистами. По мнению Ф. Бухмана, не кто иной, как сам бог является источником четырех моральных заповедей: абсолютной честности, абсолютной чистоты, абсолютной бескорыстности и абсолютной любви к ближнему. А поскольку эти заповеди существуют, постольку бог доказан. Это «доказательство» построено на предположении, что без бога нет морали. Если согласиться с этим утверждением, тогда надо прийти к выводу, что общество, состоящее из атеистов, не может существовать, поскольку оно было бы совершенно лишенным морали. Однако несомненным фактом является его существование в СССР и наличие в этом обществе высоких моральных принципов — морального кодекса строителя коммунизма. Ссылки бухманистов на божью мораль и их призывы к моральному перевооружению всего человечества на основе указанных четырех принципов являются ярким примером безграничного лицемерия богословствующих политиканов, призывающих к третьей мировой войне против безбожного коммунизма. Очевидно, совсем не случайно американская служба пропаганды взяла себе на службу организацию доктора Бухмана и распространяет ее религиозные антикоммунистические манифесты в миллионах экземпляров по всему свету.

На этом не заканчиваются попытки неотомистов обосновать бога. В наш век громадных достижений науки и техники католицизм с особенной энергией, по сравнению с другими направлениями церкви, пытается поставить науку на службу религии. Эта задача поставлена римским папой в качестве центральной перед «академией наук» в Ватикане. Выполняя ее, ученые богословы пытаются доказать бытие божие при помощи аргументов, заимствованных у современной науки. Вот так, например, для этой цели используется гипотеза о расширяющейся Вселенной, основанная на явлении красного смещения спектра. Путем математической интерполяции в прошлое делается умозрительный вывод о том, что 10 миллиардов лет тому назад все части видимой нам и теперь разбегающейся во все концы Вселенной находились в одной точке и представляли собой один первоатом. Он-то и был якобы создан творцом, а из взрыва этого атома образовалась Вселенная. Эту версию сотворения мира выдвинул католический астроном Леметр еще в 1927 году, а в 1951 году папа римский Пий XII повторял ее: «Дальние галактики разбегаются с большой быстротой, так что расстояние между ними через 1300 миллионов лет удваивается. Если этот процесс „расширения Вселенной“ обратить во времени назад, то надо прийти к результатам, что около 10 миллиардов лет тому назад общая туманность была сосредоточена на относительно малом пространстве и что мировое явление тогда имело свое начало».

Не говоря уже о том, что сама гипотеза расширяющейся Вселенной не дает никаких оснований для таких богословских выводов, поскольку доказана неоднородность распределения масс во Вселенной и анизотропность происходящих в ней процессов, заметим, что в последнее время сам эффект красного смещения получил иное объяснение, а именно с позиций гипотезы о влиянии полей тяготения на частоту колебаний светового луча. В этом случае отпадает сама гипотеза расширяющейся Вселенной. Другие приемы спекуляций на науке в целях доказательства бытия бога мы рассмотрим в специальной главе. Но как бы ни были разнообразны эти приемы, их ошибочность раскрывается логическим анализом, показывающим, что вывод в них достигается либо явным нарушением закона достаточного основания, либо порочным кругом в доказательстве, при котором доказываемый тезис незаметно используется как аргумент.

Закончим на этом с неотомистами.