– Попадурочку, – захихикал Миллилитр. – Так и буду теперь тебя называть.

– Не вижу ничего смешного! – взвизгнула я, совершенно забыв о том, что мой разговор с самой собой может кто-то услышать.

– Да я шептал прямо на ухо, не показываясь, герцог мог подумать, что у него… голоса в голове.

– Какие голоса?.. – ужаснулась. – Какая невеста?.. – хрипом вырвалось из груди.

– Обыкновенная, в красивом светлом платье. Ты, – маленький коготок указал на меня.

– Герцог хочет взять меня в жены? – осознание сказанного ударило по затылку жаром и каким-то непонятным способом ухнуло камнем в желудок, заставляя подкоситься ноги.

– Ну наконец-то дошло, – фамильяр закатил крохотные глазки, показывая всю степень своего “фи” к моей недогадливости.

– Когда ты это узнал? – спросила я, бросив взгляд на закрытую дверь оранжереи.

– Вчера, – мыш улыбался. – Когда его светлость провожал тетушку, получив перед этим родительское благословение на брак. И сегодня.

– И сегодня, – повторила я, приглаживая юбки простого платья, в котором я работала с растениями и мылом.

– И сегодня, – заверил фамильяр, – когда его светлость говорил с дочерью, рассказывая о своих планах на брак с тобой.

– Мне нехорошо, – прошептала я, хватаясь за край столешницы и очень жалея, что дверь, ведущая на улицу, закрыта. Мне катастрофически не хватало воздуха.

Мил сделал кружок над рабочим столом, выбирая местечко поудобнее для своей мохнатой жопки.

– А ты не понимала, к чему все идет? – спросил он, по-человечески закинув одну лапку на другую, и начал ею покачивать. – Не просто же так его светлость врывался в спальню и дышал страстно тебе на ушко.

– В нашем мире это еще ничего не значит. Как и в вашем.

– Ну да, – согласился он и замолчал, давая мне время хорошенько все обдумать.

– А Ройд пригласил меня сегодня на ужин, – произнесла я, складывая в голове ребус из событий, сказанных слов, жестов.

– Правильно, – Мил чувствовал свое превосходство. – Там он и сделает предложение.

– Как там? – ахнула я. – При всех?

– Каких всех? Никого, кроме его светлости, маленькой светлости и тебя, не будет.