До сих пор я был огражден от него. Я жил в Боунвиле с Па и Митивалем, как в коконе. Всю жизнь я провел в коконе их забот. Но стоило мне выглянуть наружу, как я тут же вообразил, будто что-то понимаю.
Наконец-то я стал осознавать, сколько для меня сделали Па, с его книгами и рассказами, с бесконечной тяжелой работой по двадцать пять центов за сапог, и Митиваль, даривший мне смех и радость на протяжении моего бесконечного одиночества. Раньше мне и в голову не приходило, как мне повезло.
А может, в этом и был весь смысл. Как можно дольше держать этот другой мир на расстоянии. Сохранить это время.
А может, и это тоже часть реального мира. Отцы, и матери, и привидения, живые и мертвые, ловящие бабочек из ниоткуда. Осторожно удерживающие их на ладони столько, сколько смогут. Не вечно, но сколько возможно. Призывая чудо. Но никогда для себя. Пусть ненадолго. И тут важна не фантазия, а попытка ее воплотить. И это тоже реальный мир, да.
Вот что я думал, когда девушка, которую я видел в конторе шерифа, вдруг вышла мне навстречу из-за деревьев.
– А куда пошел Десмонд? – спросила она.
Ее ладони были изящно сложены поверх раны на груди. Ручьи крови заливали бледные пальцы и пышные рукава желтого платья.
– Он отправился за плохими людьми. Они прячутся ниже по течению ручья, – ответил я, изо всех сил стараясь не смотреть на ее рану. Глаза у девушки были цвета корицы.
– А-а, – кивнула она с улыбкой. – Десмонд отлично справляется с плохими людьми. Это работорговцы?
– Не знаю.
– Мы приехали на Запад, потому что здесь запрещено рабовладение. Мы – это вся наша семья.
Я кивнул, хотя не очень понимал, о чем речь.
– Вы покажете мне, куда идти? – спросила она. – Пожалуйста! Мне нужно найти его.
– Идите вот по этой тропе. – Я показал рукой направление.
Девушка посмотрела в ту сторону.
– Не согласитесь ли вы проводить меня? – вежливо спросила она.
Я пожал плечами:
– К сожалению, я не могу. Десмонд велел мне оставаться с лошадьми. Можно ли узнать, как вас зовут?
– Матильда Чалфонт.
– Вы жена Десмонда?