Он тоже покончил с перезарядкой оружия и в свою очередь с недоумением уставился на меня:
– Что?
– Вы говорили, что больше не пойдете вниз по склону, даже если вас будут толкать триста спартанцев…
Предложение я не закончил, потому что Бьютимен смотрел на меня так, словно встретил самого глупого человека на свете.
– А ты помнишь, что случилось с этими спартанцами? – спросил он.
– Иди же, Сайлас! – повысил голос шериф.
На его лице застыло напряженное выражение. Я понимал, что оно значит. Мыслями он уже был в пещере.
С трудом передвигая ноги, я поднялся вдоль берега к тропе за водопадом. Я не оглядывался и даже не попрощался с шерифом и его помощником. Опять живые люди меня бросают. Опять рядом со мной только призраки. Это повторяется снова и снова.
Добравшись до вершины скалы, я помахал, чтобы они поняли, что я на условленном месте и им тоже можно выдвигаться. Сверху мне было хорошо видно, как они обошли водопад и, прижимаясь к стене ущелья, двинулись по левому берегу к пещере. Кроликов они перекинули за спину, а чучела тащили за собой по земле. Минут через десять они вышли к месту, где ручей поворачивал, и скрылись из виду.
– Если забраться вон на тот уступ, то мы снова их увидим. – Митиваль указал куда-то наверх.
– Ты попробуй залезть сам. Я хочу проверить, как там Пони.
Митиваль глянул на Пони, который мирно пасся рядом с белой кобылой шерифа.
– С Пони все хорошо, Сайлас. А что с тобой?
– Просто устал. Ты иди. Скажешь мне, что оттуда будет видно.
Он замешкался в нерешительности.
– Ну ладно… Я быстро.
И ушел.
При моем приближении Пони заржал. Опустив голову, он мягко уткнулся мне в лицо мордой. Я потерся о его нос щекой и закрыл глаза. Вот что мне было нужно, хотя Митивалю я не мог в этом признаться. Мне нужно было что-то теплое, что-то такое, что можно было обнять обеими руками и прижать к себе изо всех сил. Пони такой смелый и могучий, а я сам себе казался потерянным и слабым. Я хотел надышаться им. Вдохнуть в себя его силу. И уж не знаю каким образом, но Пони словно понял меня. Он гладил меня носом так, будто догадывался о моих чувствах. Мы провели с ним вместе всего четыре дня, а казалось, что всю жизнь. Словно мы всегда знали друг друга. Наверное, мы сблизились, как люди на войне, как солдаты в бою…
Еще не додумав эту мимолетную мысль, я стал гнать ее от себя. Старался забыть ее. И разозлился на себя за то, что вообще подумал такое.
По крайней мере, это я уяснил за четыре дня в Чащобе. За эти четыре дня я узнал об окружающем мире больше, чем за предшествующие двенадцать лет на этой земле. Судьба тех призраков в Топях – вот настоящая жизнь. Гибель детей моложе меня – вот настоящая жизнь. Всадники, приехавшие забрать моего Па. Федеральный маршал, рассказывающий о перестрелках. Братья Мортон, связанные и оставленные лежать без сознания на голой земле. Вот это все и есть реальный мир.