Епископ резко замолчал. Он только сейчас осознал всю глупость и безнадежность своей затеи. Даже если бы его услышали, даже если бы поняли… Ничего не получится. Таковы уж Атланская империя, озаренный Светом мир и их хозяева.
— Если светлая сущность не высвобождена, то это значит, что ее невозможно высвободить, — покачал головой Ахин. — Иначе это уже давно было бы сделано вами же ради ее сохранности. Ты ведь видел, что происходит, когда о ней становится известно кому-то вроде меня. Или тебя.
— Я не буду уничтожать сущность Света, — произнес Ферот, чувствуя, что совершает ошибку. Но он все же атлан и не мог думать не по-атлански. Даже если это на самом деле необходимо.
— Как хочешь, — безразлично пожал плечами одержимый. Раньше Ахин попытался бы убедить его. Вот только тот Ахин уже мертв.
— Из меня вышел слишком плохой еретик и предатель, чтобы спасти свою страну, — епископ выдавил из себя вялый смешок.
— Страна — мелочь. Твое бездействие погубит мир.
— Да… — Ферот нахмурился, осознав, что все это время его внимание обтекало нечто очень важное: — Мир?
— Да. Обломок, на котором мы живем. Или жили, как в моем случае.
— Мир в опасности? — опешил епископ. — Но почему?
— Из-за дисбаланса изначальных сил, — одержимый выразительно посмотрел на него: — Разве ты ничего не заметил, когда гонялся за мной вдоль Шрама?
Если подумать, то размеры огромного разлома в земной коре действительно вышли за все разумные пределы. Его трещины пролегали совсем не там, где были отмечены на картах. Именно поэтому Ферот, вынужденный обходить расползшиеся по северо-востоку Атланской империи ветвистые провалы в бездну, не смог догнать Ахина, уже добравшегося до Могильника. А позже, когда карательная экспедиция собиралась перехватить одержимого до его встречи с кочевыми демонами, Ирьян, прекрасно знакомый с приграничными территориями Пустошей, неверно рассчитал маршрут от начала Шрама, из-за чего епископ со своими солдатами прибыл на заброшенную стоянку слишком поздно. И ведь опытный бригадир ни в чем не ошибся, он просто не обратил внимания, что за несколько лет, пока его здесь не было, разлом значительно увеличился.
— Мир разваливается на куски, — с ужасом произнес Ферот. — Из-за дисбаланса? Ну конечно… Все стягивается к сущности Света, к единственной изначальной силе. Катаклизм уничтожил половину мира, ту, которая была в тени Тьмы. А озаренная Светом половина утратила свой естественный противовес, и вот уже полтора века длится постепенное разрушение… всего. Все медленнее и медленнее… но неизбежно, — епископ тяжело выдохнул, пытаясь уместить в тесном коридоре все мысли внезапного осознания, и воскликнул: — Не может быть! Это не осталось бы незамеченным!
— Да? — хмыкнул Ахин. — И много ли, например, ты думал об этом? Или архиепископы? Или кардинал? Хоть кто-нибудь из вас интересовался, почему южные леса продолжают заболачиваться? Почему промерзают почвы на севере? Почему вода в заливе становится все грязнее и грязнее? Почему растет Шрам? А? Сколько проведено совещаний, посвященных данным вопросам? Уверен, что ни одного.
— Но… есть же… ведь…
Возражения неуместны. Атланская империя существовала только на бумаге, а атланы мастерски владели бумажными делами. Происходящее снаружи Цитадели никого из них особо не волновало, пока не появлялся соответствующий документ. Но по документам, как известно, Шрам не рос, а границы страны не сдвигались под натиском губительной природы.
Вот только все это время мир гнил, тлел, мерз и разваливался на куски, и высвобождение сущности Света — даже если бы оно было возможным — его не спасло бы, ведь так баланс изначальных сил все равно не восстановится, а об ее уничтожении атланы не могли даже помыслить.
— Надо что-то делать, — растерянно пробормотал Ферот. — Что же делать?
Похоже, он забыл, что сдался. Забыл, что снаружи ждет вооруженная охрана. Забыл о суде, где уже никто не будет закрывать глаза на еретические взгляды и безумные поступки опального епископа. Забыл о том, что прямо сейчас ирреальный коридор медленно разрушает его разум, натянутый до предела меж сознанием и окружающей действительностью. Забыл обо всем, найдя новую цель.
— Если ты спрашиваешь меня, то мой ответ остается прежним, — Ахин сложил руки на груди. — Прости, больше ничем не могу тебе помочь.
— Но уничтожать сущность Света нельзя, — упрямо повторил Ферот. — Неужели ты этого не понимаешь?