— Не знаю… все болит! Голова, спина…как будто ломает… у меня, наверно, температура.

— Обгорели все-таки! Я же предупреждал. Не уходите, я переоденусь только и найду градусник и лекарство. Надо спину вашу посмотреть.

— Хорошо, я в беседке подожду, — ответила она, а Роман кивнул и уже побежал к душам.

Не было его довольно долго, когда вернулся, Нина поняла, что не только переодевался, но и мылся, гелем дорогим пахнет, и волосы мокрые.

В беседке горели фонарики. Нина сидела в старом ротанговом кресле. Как и все здесь, убранство беседки — стол, половик, сетки от мошкары — было потертое, но когда-то, наверно, красивое. И виноград вился по штакетным стенам.

— Вроде полегче стало, может, это от духоты? В комнатах жарко. А отсюда уходить не хочется, цикады звенят, у нас таких нет, и звезды удивительные. Они меня поразили совершенно.

— Звезды красивые в степи… В Крыму много красивого, но не здесь. В горах, или на диких пляжах, где людей нет. Здесь-то у нас что смотреть? Заборы одни.

— Да, правда, заборы…

— Идемте, температуру померяем.

— Куда?

— В большой дом.

— К вам? — усомнилась Нина. — А мама что скажет?

— Да она спит, — заверил Роман, — и потом, мы же за вас отвечаем, паспорт записали. По договору с сельсоветом — первую помощь должны оказывать.

— А маму вашу как зовут? — шла за Романом Нина. — Я не спросила сразу, не удобно даже!

— Раиса Игоревна.

— А папу?

— Дмитрий Николаевич.

— Значит, вы — Роман Дмитриевич.

— Да.

— Красивое имя.