– Ты вышла замуж в восемнадцать?!– удивился он, глядя, как она морщится, но залпом выпивает всё виски.

– Да, вот такая была глупая,– бросила она и прижала ладонь к губам.– Ну и гадость!

– Извини…

Мирон отвёл взгляд и задумчиво прищурился: «И всё же ситуация патовая. А родственнички очень постарались, чтобы выгадать вдвойне. Только почему так медлили – десять лет?»

– Как же тебя угораздило? Вроде такая проницательная…

– Да-а, так себе поддержка,– нервно усмехнулась она.– Но ты не думай, я сюда не за жалостью пришла, так что не стесняйся в выражениях…

– Извини,– снова смутился Мирон, и сам не понимая, что его так злит во всей этой ситуации.

Сейчас он видел не ту Настю, которая так насмешливо и хладнокровно отвергла его. Перед ним сидела одинокая хрупкая, но гордая женщина, которую хотелось защитить от всего мира и бросить его к её ногам, которая едва ли была так откровенна со своими прежними любовниками, судя по тому, насколько Мирон смог разгадать её характер. И сейчас его снова захватывала жажда быть именно с этой женщиной, и ни с какой другой. Тем более она сама пришла за помощью, нуждалась в нём, понимал, что в её ситуации никто другой не сделает больше, чем он.

А злило то, что она просила помощи, но по-прежнему держалась на расстоянии. Он поможет ей всем, чем сможет, а она просто скажет спасибо и уйдёт.

– Правда, извини,– вымученно улыбнулся он.– Я плохо спал вчера, а сегодня ещё не ложился…

– Это ты меня извини… Пришла к тебе, развела трагедию…– с горечью сыронизировала она.

– Не говори глупостей,– мягко ответил Мирон, налил и себе виски на глоток и выпил залпом.

– Ну да… Обидела тебя я, а всю ночь извиняешься ты,– заметно охмелев, усмехнулась Настя и посмотрела таким взглядом, от которого у него по всему телу рассыпались мурашки.

Мирон невесело улыбнулся, а она перевела глаза на его губы с какой-то странной грустью и замерла. И он не понимал, что кроется за ней: бессильная мольба о помощи или тоска, которую и сам чувствовал острее теперь, когда увидел Настю на своём пороге.

Он медленно опустил взгляд на её губы, и в груди что-то оборвалось, а затем тяжело ухнуло на дно живота, заставив задержать дыхание.

Настя быстро моргнула, будто сбрасывая хмельной дурман, судорожно вздохнула и отвернула голову, а потом поднялась, снова достала телефон и стала что-то в нём искать.

– Что ты делаешь?– спросил он и сдержанно вдохнул, чтобы совсем не сбиться с дыхания от той боли, что скрутила живот.

– Мне надо позвонить…

– Куда? Третий час ночи…

– Если честно, меня до сих пор трясёт от этого гадства… И может, мне позвонить им – его родителям и поговорить ещё раз? Может, они передумают…– растирая щёку до красноты, пробормотала Настя.