– Неужели это любовь? – испуганно спросила Мерседес.

Аугусто нежно обнял её.

Изабеле было скучно, и она придумала отличное развлечение. Вначале она навела бабушку Венансию на разговор об Аугусто и раскачала её так, что бедная Венансия металась по комнате, заламывая руки. Изабела с интересом наблюдала за ней.

– Нет, Изабела, это невозможно, – говорила Венансия, – ты не можешь ехать одна в Арарас. Уже темнеет. Выбрось это из головы.

– Я всё равно поеду. Я очень волнуюсь. Я переживаю за брата, понимаешь? У тебя много внуков, а брат у меня один.

– Ты не поедешь одна. Слава Богу! – Венансия бросилась к Рутинье, вошедшей в комнату. – Рут, она решила ехать одна в Арарас.

– Я волнуюсь за Аугусто, у меня дурное предчувствие

– Тебе надо поскорее замуж, Изабела, – резко сказала Рутинья.

Изабела выбежала из комнаты.

– Подожди! Извини меня, Изабела. Подожди, я поеду с тобой.

Рутинья бросилась вслед.

Изабела вела машину на бешеной скорости. Рутинья сидела рядом, крепко сцепив руки, сжав губы, чтобы не выдать страха. Изабела, казалось, наслаждалась властью над ней. Она чувствовала, что Рутинья недолюбливает её.

У Рутиньи не было оснований для неприязни к Изабеле, но она нутром ощущала какую-то гниль в характере Изабелы. Ничего конкретного – просто запах гнили, и Рутиния ничего не могла поделать: другие не ощущали этого запаха, а она ощущала. Сейчас девчонка явно издевалась над ней, закладывая повороты на скорости в семьдесят миль.

Они подъехали к усадьбе в темноте. Света в окнах не было.

– Здесь, кажется, никого нет, – спокойно сказала Рутинья. – Изабела, посигналь, пожалуйста.

Изабела несколько раз нажала кнопку гудка. Тишина.

– Где же Мануэл? У тебя есть в машине фонарь?

– Конечно. Но я-то хороша: надо было захватить ключи. Похоже, что Аугусто куда-то смылся отсюда, а Мануэл… Господи! Дверь не заперта. Бедный Аугусто!

– Что ты его хоронишь? Зажги свет, я не знаю, где выключатель.

Зажёгся свет, и перед ними открылся ужасный вид разгромленного дома.