– Ридли, знаешь, мне как-то не хочется, чтобы моя физиономия светилась на всю страну…

– Так она и так уже засветилась, ты попал в фотоотчёт с церемонии вручения наград киноакадемии. У меня в отеле пару месяцев точно лежала газета, наверное, я её уже выбросил. И фоторепортаж со съёмок, где ты тоже фигурируешь, «Тайм» в любом случае даёт в следующий номер. Но они хотели бы сопроводить это твоим интервью. Глупо отказываться, это неплохой шанс сделать рекламу нашему фильму на все Штаты. Опять же, мистер Уорнер…

– Я понял, босс не против, поэтому не стоит ссать против ветра.

– Грубовато, но честно, – в кои-то веки выдавил из себя улыбку обычно невозмутимый Ридли.

Обозреватель «Тайм» насиловал меня около двух часов, исчеркав пару пухлых блокнотов. Хорошо ещё, я не сильно страдал похмельем. Во-первых, контролировал количество выпитого, а во-вторых, употреблял качественную водку, не мешая её с другими напитками. Журналиста я сразу предупредил, что накладываю табу на свою биографию, и все вопросы могут касаться только картины. Единственное, разрешил написать, что мои родители выходцы из России, что они уже умерли, но от озвучивания своих настоящих имени и фамилии уклонился. Гость не преминул спросить, имеет ли мой фильм отношение к книге Герберта, на что я ответил: мол, книгу не читал, у меня были свои источники и оригинальная, придуманная мной история. На прощание заявившийся с ним фотограф сделал несколько моих снимков, заставив позировать в самых разных позах. Новатор, едрить его!..

А между тем по стране продолжалось триумфальное шествие фильмов, к созданию которых мне посчастливилось приложить руку. Следом за «Красоткой» в прокат вышли «Гладиатор» и «Рокки», целый месяц собиравшие полные залы по всей стране. Представители компании-прокатчика довольно потирали руки, впрочем, как и мистер Уорнер с братьями. Я нашёл возможность выбраться в кинотеатр, чтобы оценить итог нашего совместного творения. Конечно, не совсем то, что я хотел бы видеть, но всё равно для конца 1930-х это был своего рода прорыв. Вдвойне грела мысль, что мой голливудский счёт понемногу растёт, как-никак деньги – и немалые – мне требовались для воплощения моей большой американской мечты.

Картина о героическом индейском вожде с Джо в главной роли также имела хорошую критику и не менее хорошие сборы. На этот фильм в уже приглянувшийся мне кинотеатр «Лирика» мы ходили вместе, включая жену и детишек Джо. А на следующий день семейство индейца собрало пожитки и поездом отправилось через все Соединённые Штаты в Калифорнию.

– Там хорошо, мне понравилось, и, надеюсь, моей семье там тоже придётся по вкусу, – сказал мне на прощание Джо. – Нью-Йорк для меня слишком большой и шумный город, а я уже присмотрел домишко неподалёку от голливудских холмов. Дети переведутся в приличную школу в Глендейле. Да и контракт на следующий фильм подписан, так что, похоже, в Калифорнии я застрял надолго…

В Лос-Анджелес я заявился в первых числах августа. Мой приезд был обусловлен несколькими факторами.

Прежде всего – доведение фильма до ума. Озвучка, окончательный монтаж и прочие технические моменты. Это заняло ещё около месяца, всё это время я безвылазно находился в Голливуде, лишь однажды выбрав время на поездку в гости к Джо. Он сам и его семья были счастливы моему появлению, а я был рад, что они неплохо устроились. Честно сказать, от такого домика с небольшим садом я тоже не отказался бы.

Второй момент: получение перед самым отлётом оставшейся части гонорара за картину «Месть подаётся холодной» – мы решили оставить это название, – а также роялти от проката четырёх ранее выпущенных при моём участии картин. Общая сумма мне пришлась по вкусу – около трехсот пятидесяти тысяч, которые я для удобства всё же попросил перевести на мой банковский счёт.

Там же со мной встретился и Уорнер, с улыбкой во все тридцать два помахавший перед моим носом свежим номером журнала «Тайм».

– Отличная реклама нашему детищу, Фил! – довольно прокомментировал кинобосс. – Съёмкам и интервью с вами посвящён целый разворот. Публика уже жаждет увидеть на экранах страны картину небывалого размаха. Судя по тем ещё неозвученным эпизодам, что я видел, фильм получается очень даже приличного качества. Думаю, затраты не только окупятся, но картину даже могут номинировать на премию киноакадемии. Хотя в главной номинации тягаться с продюсируемыми Селзником «Унесёнными ветром» нам будет трудно. Но кто знает, может, одну или даже две второстепенные статуэтки отхватим. Только не знаю, к какому жанру причислить наше детище. Нуар, пожалуй, ближе всего.

– А что насчёт кодекса Хейса?

– Наш фильм подрывает нравственные устои общества? Он заставляет симпатизировать бандитам? Не думаю, что в этом плане к нам будут какие-то претензии. Так что, Фил, получайте ваши деньги, нормально отдохните и затем думайте, что предложите в следующий раз. Держите журнал, почитаете на досуге.

Накупив со скуки газет в придачу к подаренному журналу, я за чтением коротал время в полёте до Ньюарка.

В «Лос-Анджелес таймс» я прочитал заметку об округлившемся животе Кэрол с соответствующим фото. Журналистка – хм, у них, оказывается, в СМИ расцветает феминизм – поздравляла пару Ломбард – Гейбл с будущим первенцем, а я подумал, что рано или поздно, жив буду, но заявлю о своём настоящем отцовстве. Скандал не скандал – ребёнок-то всё равно мой.

За месяц пребывания в Голливуде я сделал два звонка в Нью-Йорк. Один – Вержбовскому-старшему, чтобы узнать, пользуется ли популярностью «Русский клуб». Пребывающий на позитиве Виктор Аскольдович рассказал, что от желающих нет отбоя, помимо русских много поляков, чехи тоже появляются, евреи заходят – выходцы из Российской империи… А на следующей неделе планируется сеанс одновременной игры с самим Алехиным, от числа желающих поставить мат чемпиону мира нет отбоя. Такими темпами, одним словом, через несколько месяцев вложенные затраты должны окупиться. И, к слову, охрана «Русского клуба» теперь была на казаках, так что происков конкурентов и уж тем более пьяных дебошей можно в будущем не опасаться. На прощание я напомнил подполковнику, что часть дохода должна откладываться на возведение нашего главного детища – отеля в Лас-Вегасе. Судя по сникшему тону Вержбовского, его вполне устраивала и текущая ситуация, однако он вынужден был признать справедливость моих слов.

Второй звонок был Лэнсу Джордану. Позвонил, чтобы просто узнать, всё ли нормально. Тут-то Джордан меня и напряг:

– Фил, когда приедешь, нам нужно будет серьёзно поговорить. Извини, не телефонный разговор.