За все время пока он выгружал цветы он не вымолвил ни слова. Этот Жека показался мне странным: угловатый, неуклюжий, а в его серо-голубых замутненных, будто покрытых пеленой глазах, читалось какое-то смятение. Меня он старался избегать, но как только я отворачивалась, то сразу косился в мою сторону. Своим поведением он несколько напоминал мне дикого зверя.

Когда дело было сделано, он достал из кармана сигарету.

– Куришь?

Я отрицательно покачала головой. Он скользнул пальцем по колесу зажигалки и вспыхнул маленький желтый огонек, который в следующее мгновение жадно накинулся на сигарету. А после Жека власть затянулся. Вид у него был взволнованный. Я же терпеливо ждала лист для расписки.

– Местная? – спросил он, когда сигарета наполовину истлела.

–Нет, – ответила я, зажмурившись от солнца, – из соседнего города. Пригласили сюда на работу.

Он понимающе кивнул и снова замолчал на неопределенный срок. Вентиляторы лупили во всю мощь. Несмотря на лишний вес Жека был крепким парнем. Да и мужской характер в нем тоже присутствовал. Своими манерами, привычками и полным скептицизма выражением глаз он мне показался этаким маргиналом, не принимающим общие правила. Этот факт подтверждало и то, что вместо рабочей формы он носил спортивный костюм.

Серый дым струился и растворялся в воздухе, а Жека все боялся посмотреть в мою сторону.

– Если хочешь могу город показать, – угрюмо предложил он, смотря вдаль.

– Как-нибудь, – мягко ответила я, стараясь не обидеть нового знакомого.

Жека отреагировал привычным молчанием.

Окончание перерыва было ознаменовано втаптыванием окурка в асфальт. Затем он протянул мне в руки листок с ручкой, а как только я расписалась выхватил его обратно и, сказав мрачное «Пока», сел в свой грузовичок и исчез за шлагбаумом. Все это было очень похоже на скорую эвакуацию из неловкого положения. «А этому Жеке я, похоже, тоже нравлюсь», – взяла я на заметку. О себе я такого сказать не могла. И все же это чувство обретения сразу двух воздыхателей приятно согревало меня изнутри.

Спустя две недели стажировки мне объявили, что я принята. Эта была моя победа! Не полагаясь на волю богов, судьбу и прочие глупости, которые останавливали меня в прошлом, я схватилась за штурвал своего корабля и поплыла туда, куда велело мое сердце. Мне выделили собственный шкафчик в подсобке и выдали рабочий фартук. Да и вода в кране, как оказалось, все же бежала теплая – просто в первый день моей стажировки ее временно отключали.

Работа в салоне каждую смену преподносила новые интересные задачи. То нужно было собрать букет невесты, то оформить зал к юбилею местной телеведущей, то подготовить цветочные композиции для фотосессии. Два дня я проводила в салоне, а следующие два дня изучала город, бесконечно исследуя его улицы. Своими радостями и переживаниями по выходным я делилась с Викой и Иришкой. А вскоре объявилась и мама. Правда, все наши телефонные разговоры сводились к уговариванию меня вернуться домой. Но я держалась стойко.

Вместе с тем на любовном фронте у меня случилось какое-то резкое оживление. Знаки внимания мне оказывал Кирилл. Продавец из магазина техники, худощавость и проплешина которого ни в коей мере не отразились на его раздутом самомнении, звал меня на свидания. А подкачанный охранник из элитной одежды каждый раз как видел меня смачно подмигивал. А наш салон и вовсе будто превратился в ринг, где каждая доставка цветов расценивалась водителями, как повод для очередного маневра по завоеванию моего сердца. Под ревом вентиляторов мы вели задушевные беседы с Павликом и таинственно молчали с Жекой. А однажды выйдя на смену я нашла на дверце своего шкафчика маленькую веточку ириса.

– Вчера Павлик цветы привозил. Может он и оставил, – предположила Лена. – Влюбила в себя паренька, Марианна.

– Да какой там влюбила. Выбросить было жалко вот и повесил его на первый попавшийся шкаф.

– До тебя он не был так жалостлив к цветам, – улыбнулась Лена, легонько толкнув меня в плечо.

А через неделю я обнаружила в своем шкафу белоснежную розу.

– А Марианка то у нас все новыми поклонниками обзаводится, – шутливо заметила Лена, попивая чай в подсобке. – Павлик ей ирисы дарит, а Жека розы.