Он не договорил до конца, потому что зазвонил телефон, и Петр Петрович стал говорить по телефону, а тут уже пришли командиры, и мальчик снова стал Тарасовым-младшим, однофамильцем начальника отряда.

Все командиры собрались, и Старик открыл совещание.

— Погиб Петров, — сказал он, — погиб наш товарищ, и мы должны отплатить за него. Шайтан-бек, старый убийца, собирается к нам. Мы должны взять Шайтан-бека, взять во что бы то ни стало, взять живым или мертвым. Лучше живым.

И Старик рассказал нам, как он хочет это сделать.

Уже несколько месяцев гонялся Старик за Шайтан-беком, Они хорошо знали друг друга, хотя никогда не виделись. Шайтан-бек хитрил и путал следы, а Старик гонялся за ним, и распутывал петли его следов, и без устали преследовал банду. Шайтан-бек прилагал все силы, чтобы не встречаться со Стариком, а Старик всеми силами добивался этой встречи. Одолеть Шайтан-бека было делом нелегким. Мы все это хорошо знали. Но так же хорошо мы знали, что невозможно переупрямить нашего Старика. В последний раз Шайтан-бек едва удрал, потеряв в коротком бою половину своей банды. Теперь Старик снова разведал планы басмачей и снова приготовился встретить Шайтан-бека, и эта встреча должна была наконец состояться.

Старик хорошо знал привычки Шайтан-бека и решил, что после налета на тринадцатую заставу Шайтан-бек поведет свою банду в другое место, где его не должны бы ждать.

Очевидно, он выберет путь по долине. Там-то и решил Старик сосредоточить главные силы.

Ну, на совещании длинных разговоров не было, потому что мы, командиры, и так очень хорошо все знали. Пожалуй, сын Старика один не знал всех подробностей, но он молчал и ни о чем не спрашивал.

Старик отдал последние приказания и уже в самом конце сказал, что вместо Петрова на тринадцатую назначается Тарасов-младший.

Помню, я подумал, что похоже, будто Старик действительно хочет уберечь своего сына: всем нам передалась уверенность, что Шайтан-бек пойдет где угодно, только не через участок тринадцатый.

Уже брезжил рассвет, когда кончилось совещание. Собираться нам было недолго. Солнце еще не поднялось, а все мы уже разъехались из отряда.

Мне было поручено командование маневренной группой. Свой полуэскадрон я должен был вывести на левый берег ручья, у края долины, там в засаде дождаться басмачей и, пропустив голову банды мимо себя, ударить во фланг.

План Старика заключался в том, чтобы захватить Шайтан-бека в кольцо.

Вот, значит, поднял я бойцов по тревоге, и в сумерках мы выехали за ворота.

Было еще прохладно, и пыль прибило росой.

Минут через десять догнали двоих всадников. Это оказался сын Старика с коноводом. Они ехали шагом. Завидев меня, Тарасов сдержал лошадь и, когда я поравнялся с ним, поехал рядом.

— Я поджидал вас, — сказал он. — Нам ведь по дороге.

Я посмотрел на него и вижу — он улыбается, и глаза у него сверкают, и весь он просто ходуном ходит от возбуждения. А он говорит:

— Знаете, дождался я все-таки первого боя. Ведь бой будет сегодня. Я, — говорит, — чувствую: обязательно бой будет, именно сегодня.

Хотел я ему сказать, что если и будет бой, то ему в нем не участвовать, потому что через тринадцатую заставу басмачи не пойдут, но промолчал. Очень уж веселым он мне показался в то утро, и я решил не омрачать его радости.