Она с трудом поднялась на дрожащих ногах. Ладонями зажимала рану на животе, хотя, на взгляд Михаила, ее должно бы разметать в клочья не крупнее ногтя.
– Что у тебя за… магия, – проговорила она трепещущим голосом. – Ты меня так сильно… задел…
– Разве это сильно, – сказал он с подчеркнутой небрежностью, – вот если бы Мишка, он жестокий, а я так, чуть-чуть. Говори, сколько вас всего? Где остальные?
Она ответила слабым голосом:
– Я ничего не скажу!
– Правда? – переспросил он и, передав лаунчер Михаилу, быстро выдернул из кобуры пистолет. – Какая бы у тебя ни была шкура, но у меня особые… гм… лезвия.
Она проговорила так же надменно, но с неуверенностью в голосе:
– Ты меня не сломишь!
Он молча выстрелил ей в ногу. Михаил видел, как от удара этой особой пулей из ее колена, разорвав толстую кожу одежды, во все стороны брызнула кровь. Обизат упала на пол и, зажимая ладонями рану, жалобно вскрикнула в ужасе:
– Ты что сделал?.. Но я все равно…
– Да ну, – сказал он и выстрелил ей в другую ногу.
Михаил ухватил его за руку.
– Перестань, это женщина!
– Правда? – спросил он с сомнением. – Да, сиськи на месте, а в остальном это змея, а не женщина, хотя они все, конечно, еще те…
Он начал ловить в прицел ее руки. Михаил крикнул:
– Прекрати! Она что-то хочет сказать!
– А чего ж не говорит? – ответил он.
Она вскричала тонким испуганным и полным боли голосом:
– Не делай так! Я истекаю кровью!.. Сейчас придет великий Кезим, он вас всех… Почему он не идет?
– Разминулись? – спросил Азазель злорадно. – Да, подземный храм великоват. Слухи расходятся медленно. Но я из любезности сообщу, что Кезим больше не придет. И даже не приползет.