– Не глупи, Логан, – сказал я строгим отцовским тоном. – Нужно признаться.

– Никто меня не видел, – настаивал он. – На улице было пусто. А даже если кто-то и видел, на машине еще нет номеров, так что отследить ее нельзя.

Он был прав. Джип совсем новый, номера еще не прислали. Машину будет трудно отследить. Но это не значит, что он должен пытаться выйти сухим из воды. Я покачал головой, стараясь выглядеть решительным.

– Логан, нельзя же…

– Меня выкинут из Гарварда! – заныл он. – Даже если это был несчастный случай, я убил человека, а это преступление. Ты ведь знаешь, я не преступник.

Я посмотрел на сына. В семнадцать он был еще мальчишкой, с легким намеком на растительность на лице и свежей, как снег, кожей. Нет, он не преступник. Но сбежать с места аварии – это преступление, и чем больше пройдет времени, тем вероятнее, что ему предъявят обвинение.

Но прежде чем я успел это высказать, он бросил мне еще один аргумент:

– Подумай о своей карьере. Пресса нас на клочки разорвет.

Конечно, я об этом подумал. И он был прав, такое событие нанесет мне урон и в личной, и в профессиональной сфере. Может даже разрушить мою жизнь, жизнь моей жены и будущее сына. Но он потеряет больше всех. Для него последствия будут ужасающими. Но ведь мы не можем просто сделать вид, будто ничего не произошло… Или можем?

– Я послал на место аварии Эвана, – я не знал, куда это заведет. – Я понятия не имею, что он там обнаружит…

Я остановился, чтобы не давать пустых обещаний. Могу ли я попросить Эвана скрыть улики?

– Это будет преследовать нас до конца жизни, – предупредил Логан. – Ты станешь кинозвездой, чей сын убил человека. – А потом он сказал то, что потрясло меня до глубины души. – Маму это убьет в буквальном смысле.

Я подумал о Кейт. Как она любит сына, и что будет с ней, когда его распнут журналисты, выкинут из Гарварда, превратят в поучительную историю об избалованных детках знаменитостей. Логан прав. Если она узнает, это ее уничтожит.

Я набрал номер Эвана. Он отозвался уже после первого гудка.

– Почти на месте, босс.

И тогда я произнес то, что будет преследовать меня до конца дней:

– Ты должен все уладить.

Прошла долгая секунда тишины. Я знал, что слишком многого прошу. И почти надеялся, что он откажется или не сможет. Я уже собирался отозвать свой приказ, но он заговорил первым:

– Постараюсь.

Я знал, что если есть выход, Эван его найдет. Чего я не знал, так это следует ли мне вздохнуть с облегчением или ужаснуться содеянному.