– Спасибо за доверие, – произнес я в надежде, что она заметит в моих словах двойное дно. Я говорил не только о доме.

Она пристально посмотрела на меня. Да, она поняла.

– Где моя машина? – спросила она.

Я ответил, что забрал ее, и мы купим новую, как только она захочет. Холли покачала головой. Она спрашивала не об этом.

– Что вы с ней сделаете? – напирала она.

Я почувствовал облегчение. Потому что понял – она не хочет попасться, так же, как и мы.

– Ее разберут, – просто сказал я.

После аварии машина была на ходу, и полиция просто оставила ее на парковке, а Джек попросил человека, работавшего над его фильмами и, по всей видимости, имевшего связи с мафией, избавиться от «Чероки». За тысячу долларов он так и сделал, не задавая вопросов.

– Полиция спрашивала меня, где машина. Я сказала, что не знаю, – объяснила Холли, и я прочел между строк: «и не хочу знать».

Я кивнул. Я ее понял. Я бы тоже на ее месте не хотел знать.

– Мне нужно отдохнуть, – резко заявила она.

Ее голова еще была забинтована, но синяки сошли. Я вдруг ощутил порыв обнять ее, но, разумеется, этого не сделал.

– Я правда думаю, что дом тебе понравится, – добавил я.

Не знаю, почему это было для меня так важно, ведь ей, очевидно, было все равно.

– Меня волнует только Саванна, – сказала она.

Я кивнул. Мне вдруг стало интересно, каково это – волноваться о ком-то. Пожалуй, я иногда ставил потребности Джека выше своих. Но он платил мне за это. Я был ему верен, потому что это моя работа.

– Мы приняли все меры предосторожности, – заверил я.

Она открыла мне дверь. Я бросил последний взгляд на скромное жилище, ее кушетку как в общежитии и устаревший телевизор, и понял, насколько она бедна.

Но у нее было то, чего не было у меня. Человек, о котором она волновалась больше, чем о своей боли, своих потребностях, даже своей потере.

И я ей завидовал.