Три месяца назад

Пока я со стонами поднималась по лестнице, Саванна стояла за моей спиной.

Мы жили на четвертом этаже в доме без лифта, поэтому мне приходилось делать один мучительный шажок за другим. Моя левая нога была целиком закована в жесткую шину, затянутую так туго, что кожа сверху выпирала из-под нее как тесто. При любом резком движении от шва на колене по телу расходились волны жуткой боли, как будто меня били по глазам молотком. Опираясь на перила, я глубоко вдыхала, а выдыхала уже, сделав следующий шаг.

Я добралась до первой лестничной площадки, и Саванна протянула мне костыли.

– У тебя отлично получается, мам, – подбодрила меня она. – Осталось всего два пролета.

Мне ужасно не хотелось плакать у нее на глазах, но невозможно было сдержать слезы. Саванна понимала – даже стоять прямо я едва могу без слез.

Я вернула Саванне костыли и собралась с духом, чтобы преодолеть второй пролет. Боль разрывала ногу, такая пронзительная и беспощадная, что заглушала все мысли, кроме одной: «Когда же я смогу передохнуть?» Но в глубине души я была благодарна за эту боль. Без нее мое разбитое сердце болело бы на порядок сильнее.

– Надо поскорее лечь и поднять ногу, мам, – строго сказала Саванна.

Я посмотрела на ступню, раздувшуюся до размеров дыни, кивнула и решительно двинулась дальше.

Через двадцать изматывающих минут мы наконец добрались до двери квартиры. Я так сильно рыдала, что ничего не видела. Саванна открыла дверь и помогла мне войти. Она усадила меня на диван, а сама побежала на кухню за пакетом со льдом.

Потом она подложила мне под ногу несколько подушек, накрыла колено льдом и вытащила две баночки.

– Тайленол или викодин? – спросила она.

Я заметила, что она тоже плакала. Я сжала ее ладонь.

– Мороженое? – отозвалась я, и дочь улыбнулась сквозь слезы.

Она пошла на кухню и вернулась с двумя ложками и банкой ванильного мороженого, самого вкусного в мире. Мы всегда ели мороженое, когда у кого-то из нас не было настроения, и сейчас двойная порция была как нельзя кстати.

– Я не смогу больше подниматься и спускаться по лестнице, – предупредила я. – Тебе придется самой всем заниматься.

– Я знаю. И не возражаю.

Саванна зачерпнула мороженого и передала банку мне. Я поскребла немного сверху и перевернула ложку, чтобы мороженое растаяло на языке. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что прошу дочь обо мне заботиться, но не могла принять помощь больше ни от кого другого. В больнице меня навестили две школьные подруги. Они принесли белые гвоздики, контейнер с макаронами в томатном соусе и кучу вопросов. Как это случилось? Виновника нашли? У тебя все нормально с деньгами? Наверное, моя мама рассказала их мамам, а их послали выведать подробности. Было приятно их видеть, но я не могла есть их макароны и одновременно врать. У меня все будет хорошо, объявила я. Мне просто нужно отдохнуть. Полиция этим занимается. Идите домой.