И тут я вспомнил. Встреча с ним была назначена на тот самый день. Я понятия не имел, что сказала ему секретарша. Так он знает про аварию? Мой пульс участился. Он ведь журналист-расследователь, запоминает все детали, везде сует нос. Я постарался, чтобы мои слова прозвучали непринужденно.
– Я отменил встречу в последний момент, да?
– Нет, что вы, – поспешил ответить он. – Я просто вечно забываю проверить сообщения.
Он пытался меня выгородить. Но я паршиво с ним обошелся, и он не забыл.
– Ну, лучше поздно, чем никогда, – сказал я, рассматривая толстую папку в его руке. – Выкладывайте, что там у вас.
Я всеми силами старался подчеркнуть свою заинтересованность. Хорошо, что я актер, ведь на самом деле ни малейшего воодушевления не испытывал. Чего мне уж точно не надо, так это чтобы о том дне мне напоминал человек, способный собрать все детали воедино. А может, я просто себя накручиваю? Возможно. Но я не мог так рисковать.
Я был готов послушать, о чем там его сценарий, но совершенно точно не собирался иметь с этим парнем никаких дел, как бы хороша ни была его писанина.
Я вежливо его выслушаю, как и обещал его агенту.
А потом больше никогда, никогда его не увижу.
Медсестра хотела проводить меня к маме, но я отказалась. Не хотела, чтобы кто-то был рядом, когда я потеряю над собой контроль. Она сказала, что с мамой все будет в порядке, что она отдыхает, но как только передо мной открылись автоматические двери в отделение, я все равно чуть ли не бегом бросилась в палату, чтобы увидеть все своими глазами.
Однако, подойдя к маминой кровати, я застыла. Потому что там стоял незнакомец.
Я сразу поняла, что он не врач. Врач не пришел бы на работу в дорогом костюме, ведь пациенты могут заляпать его кровью и рвотой. Если у врача и есть дорогой костюм, он висит дома.
У него не было бейджа, как у административного персонала, значит, он здесь не работает. На секунду я подумала, что он священник. Но священник молился бы, а не нависал над моей мамой как голодный стервятник.
Так кто он и чего хочет? Я шагнула ближе. И тут заметила кое-что у него под мышкой. Господи, да это же мамина сумка! Какого хрена у него оказалась мамина сумка? Если он ее украл, то почему до сих пор здесь торчит? Разве он не должен бежать к выходу?
Я подумала, не позвать ли Келлога, того копа, который меня привез. Судя по его брюху, он наверняка еще где-то здесь, пытается выпросить чашку кофе с кексом в сестринской.
Но я не хотела оставлять маму наедине с этим странным типом ни на минуту.
Он поставил сумку к маминым ногам. Так, значит, он не крадет, а возвращает ее. Но где он ее вообще достал? И почему пялится на маму так, будто хочет съесть ее на обед?
– Вам помочь? – спросила я без капли любезности.
Он развернулся ко мне.