Блейд снова прижался губами к ее шее и прошептал:

— Ага. Но я понимаю, чо ты так сделала. Фигня. Все живы, а парнишка поправится.

Онория повернулась и, прижавшись спиной к умывальнику, посмотрела на господина. Как же хочется, чтобы он ее понял!

— Всю свою жизнь я провела в Эшелоне. Видела, как они обращаются с трэлями и со слугами. А когда жила под крышей Викерса… это ужас. Он был мной одержим, возможно, потому что понимал, насколько я его презираю.

Блейд погладил ее по щеке тыльной стороной ладони:

— Ага, эт ево заводит. Прогнил до мозга костей.

— Викерс и прежде охотился за мной как за добычей. Я боялась идти куда-то в одиночку. На публике он никогда ничего не делал и не говорил, но наедине… прижимал меня к стене и шептал на ухо, что со мной сотворит. Я не осмелилась признаться отцу. Когда мы наконец сбежали, я думала, что с прошлым покончено. Пока ты не послал за мной тем вечером.

— Ты гадала, не окажусь ли и я такой же тварью.

— Я только это и видела от голубокровных. А с твоей репутацией… Тебя в городе ненавидят, Блейд. Ты — страшилка для детей и взрослых.

Он шагнул к Онории, коснувшись ногами юбок:

— А ты? Че я для тебя?

Она беспомощно посмотрела ему в лицо. Блейд оперся руками об умывальник по обе стороны от ее бедер.

— Я не знаю, — прошептала она. — Я все еще пытаюсь разобраться в своих чувствах. — Онор увидела выражение его лица и схватила за рукав, когда Блейд отступил. — Хочешь начистоту? Извини, но именно так я себя сейчас и чувствую. Я в замешательстве. Сперва заболел Чарли, потом я потеряла работу, а потом… появился ты. И оказался не таким, как я себе представляла.

Блейду ответ явно не понравился. Онория сильнее стиснула его рукав — единственное, что не давало ему отойти.

— Одно я знаю точно… — Онория сглотнула, играя с отворотом его рубашки. — Мне бы хотелось снова тебя поцеловать, — прошептала она едва слышно, ощущая, как накалился воздух между ними.

Блейд взглянул на нее:

— Хто ж те мешает?

Она обидела его своим признанием. Медленно погладив край рукава, Онория потянулась ближе. Прижала обе ладони к груди Блейда и коснулась его губ своими.

Он замер, вытянув руки по швам и стиснув кулаки. Онория провела языком по его сомкнутым губам, пробуя так, как он смаковал ее прежде. Блейд не сопротивлялся ей, но и не помогал. Она отступила. Ресницы Блейда затрепетали, и он посмотрел Онории в глаза. Его радужки были чернее преисподней и в два раза жарче геенны огненной. В глазах господина Онория увидела все, о чем он молчал. Ее сердце сильно забилось в груди, и на этот раз она сама чуть не отшатнулась.

Блейд обхватил руками ее лицо, поглаживая пальцами щеки. Он зачарованно следил за процессом, будто завороженный шелком ее кожи, и наконец хрипло признался: