В отличие от меня девица в Адидасе чувствовала себя в здешней атмосфере вполне вольготно. Она свесила с кровати ногу, обутую в потрепанный кроссовок без шнурков, и задорно покачивала ей из стороны в сторону. Поняв, что я не желаю отвечать, она продолжила:

— И не простая, судя по всему, раз такой кипишь из ничего устроила. А этот блондинчик кто? Адвокат твой? Ничего такой, горячий. Я бы тоже такого хотела.

— Смотри не обожгись, — отвлеченно бросила я, мучаясь с пододеяльником и чертыхнулась, поняв, что всунула в него одеяло не той стороной, которой следовало.

Обесцвеченную мои безуспешные попытки только веселили, а меня злило понимание того, что я стала для нее развлечением и способом отвлечься от скуки. Настроение и без пододеяльника было настолько паршивым, что хотелось пнуть ножку кровати, подтвердив звание припадочной, но я не стала.

— Эх ты, безрукая, давай помогу, — неожиданно смилостивилась она и, подойдя ближе, отобрала у меня многострадальное одеяло. — Меня Аня зовут.

— Ева, — глухо отозвалась я, нехотя принимая непрошенную, но очень своевременную помощь. — Спасибо.

Сокамерница тем временем справилась с пододеяльником без видимых усилий, заправив его меньше, чем за минуту. Небрежно бросив одеяло на заправленную кровать, она вернулась к своему незатейливому занятию, принявшись покачивать ногой, как ни в чем не бывало. Полюбопытствовала:

— И за что ты сюда попала, Ева?

— Как все. Ни за что, — отшутилась я, не желая изливать новой знакомой душу.

— Эвона как. Я вот, например, «за что», — усмехнулась она. — Сожитель мой в драке на нож упал, а я просто этот нож держала.

Судя по ее улыбке, Аня не испытывала по этому поводу абсолютно никаких сожалений. И я, не став выяснять, чем закончилось для ее сожителя столь печальное стечение обстоятельств, прокомментировала, пожав плечами:

— Так это тогда ты безрукая, а не я.

Наш разговор оборвался открывшимся дверным окошком. Надя принесла ужин, состоящий из гречневой каши, странного вида котлеты, нескольких кусочков хлеба и чая, с плавающими в кружках «чаинками».

Мой изголодавшийся организм готов был съесть что угодно, особо не привередничая, однако вся еда показалась безвкусной и пресной. Словно пенопласт прожевала, а он осел в желудке неперевариваемым комом. Однако голод исчез.

Но, не успели мы допить чай, как за дверью раздались шаги, а когда она с лязгом открылась, на пороге появился тот самый Саша, который по словам Дэна, с ним учился.

— Ясенева, принимай передачу, и вот здесь подпиши, — протянул он мне спортивную сумку и бланк с описью.

Видя, что его суровость скорее напускная, я не глядя подписала документ, понимая, что в нем давно уже до меня всё сверено и сто раз проверено.

— А за какие такие заслуги Ясеневой начальник изолятора лично передачки носит? — возмутилась Аня, однако тот резко оборвал её:

— Не лезь не в свое дело, Самохина, целее будешь.

И, забрав подписанный документ, ушел.