— Разве? А мне показалось, что я исключительно миролюбив и милосерден!

— Какие у вас полномочия для серьёзных переговоров, позвольте спросить?

— Весьма обширные, господин Рут! Его императорское величество Константин Первый полностью мне доверяет. Но, как я полагаю, полномочий нет у вас, не правда ли?..

Рут и Фрик почти синхронно поморщились, будто им одновременно наступили на больные мозоли.

— …Так вы пришли просто получить информацию?!

— Хм-м, а ещё и попытаться донести до Кабинета Константина позицию Правительства Соединённых Штатов, уважаемый господин Лоуэлл.

— …Тем более, что уходящая администрация С.А.С.Ш. нести ответственность за возможные последствия уже не будет. А будущая — та, что придёт к власти вместе с президентом Тафтом, — всегда сможет откреститься от любых договорённостей, не так ли?

— Да как ты…

— Молчите, сэр Генри!! Уверяю вас, господин Лоуэлл, вы недооцениваете преемственность обязательств. Если договорённости будут столь легко нарушаться, деловая репутация может серьёзно пострадать…

— О! Если бы вы хотели, чтобы я вам поверил, вы пригласили бы с собой кого-нибудь другого, и уж точно не господина Фрика. Его репутация, знаете ли…

— Это неслыханно! Элиу, почему этот выскочка…

— Я же сказал, Генри, помолчи!!

— Как мило! — картинно всплеснул руками Лоуэлл, заставив улыбнуться даже до этого серьёзного Эндикотта. — Один волк добрый, а другой — злой, прямо как в притче, ага!

— Что вы имеете в виду, господин Лоуэлл?

— Притчу, сэр. Просто притчу: каким бы волк ни был, добрым или злым, он всегда хочет тебя съесть!

— Вы не похожи на беспомощную дичь, Персиваль, — слегка улыбнулся госсекретарь, — ведь вы позволите мне подобную небольшую фамильярность?

Разговор пошёл не так, как ожидалось, и теперь Элиу Рут оказался в затруднении. Поначалу он собирался выдвинуть этому зарвавшемуся выскочке что-то вроде неофициального ультиматума, а Фрик должен был его поддержать от имени всех предпринимателей Америки. Но… обстановка, поведение… этого клоуна. Рут знал многих учёных, да и сам Лоуэлл был весьма известной личностью в мире науки, пусть и с неоднозначной репутацией. Учёный, как утверждал его жизненный опыт, должен иначе вести себя. Не так. Держать себя по-другому… вот только Рут встретил здесь не сумасбродного… астронома, а чиновника, ранг которого, похоже, оказался ничуть не ниже, чем у него. Невозможно и одновременно полностью очевидно — всё равно как утверждение, что Солнце встаёт на востоке!

Но… Рут никак не мог называть Лоуэлла по должности — ни офирским администратором, ни каким-либо иным непризнанным Америкой титулом. Соединённые Штаты не признают суверенитет Офира. К тому же, несмотря на кулуарный характер переговоров, сам Рут занимает немаленький государственный пост, поэтому обращение к собеседнику по титулу или должности в этой ситуации — почти официальное признание! И кто знает, к чему может привести такая неосторожность? Однако быстрый ответ Лоуэлла заставил Рута досадливо скривиться: по отношению к себе такая фамильярность воспринимается совсем иначе.

— Конечно, дорогой Элиу! Я и сам не очень-то одобряю официоз, но вынужден ему следовать на императорских приёмах. С удовольствием расслаблюсь вместе с вами, — Лоуэлл довольно оскалился, и холод в его глазах напомнил Руту и Фрику, что хищники бывают и покрупнее волков, и поопаснее. — Уверяю вас, я вовсе не беспомощная жертва, и Офиру, который вы склонны недооценивать, уж точно не стоит опасаться местных хищников! Даже если они и кажутся сами себе самыми опасными и крупными.

— Да? Тогда, может быть, вы предъявите нам что-нибудь… помимо грозных слов, Персиваль? — Рут попытался оскалиться в ответ, но, если честно, получилось не очень. — Пока претензии Офира на сколь-нибудь заметное место в мире не выглядят убедительными!