Он медленно поднимался по лестнице. На душе было легко. Настроение было такое же, какое он обычно испытывал после ласк Юнай там, на вершине их сопки, откуда открывался замечательный вид на море с чайками. Все считали его тихоней и скромнягой, и откуда только взялась такая прыть в сексе? Он сам удивлялся. Значит, у него есть скрытые потенции. Видимо, не только в этом, есть и другие. Может, как раз потенция закоренелого садиста? Да и что в том плохого? Вон у Гитлера какие были мастера-палачи! А ведь, в сущности, такие же простые смертные, как и он. А испанская инквизиция? А палачи у королей-деспотов? Все сделаны из одного теста. И Менджюн тоже. В кабинете его поджидает Юнай. Что мешает ему иметь «дело» и с нею?

Юнай, как и в прошлый раз, сидела на стуле возле его стола и поднялась, когда он вошел. Одета в самые обычные кофту и юбку, на ногах резиновая обувь. Уже не так свежа, как несколько лет назад, в дни их романа. Зато чувствовалась зрелость, которая приходит с годами. Несмотря на то, что она тяжело переживала за мужа, она выглядела привлекательно. Особенно хороши были глаза и шея, все еще желанные для Менджюна. Она изо всех сил старалась казаться спокойной, хранила подчеркнуто презрительное безразличие. Ничто не ускользнуло от внимательных глаз Менджюна. Он разозлился и чуть не крикнул ей в лицо: «Опомнись, мы же не в гостиной твоего дома!» Знает ли она, в каком тяжком преступлении обвиняют ее мужа? Или все-таки питает надежду на то, что по старой памяти Менджюн поможет ему выпутаться из этой истории?

— Садись.

Юнай покорно села на прежнее место, запахнув полу юбки.

— Послушай, Юнай, — начал Менджюн, заглядывая в ее испуганные глаза.

Как давно он не произносил этого имени! Неужели все выгорело и ничего не осталось? Он почувствовал легкое волнение.

— Ты извини меня. Так получилось, я не успел тогда сказать тебе. Так внезапно исчез.

— …

— Но теперь я снова здесь. Может потому, что хотелось повидать тебя, Юнай…

— Об этом лучше ничего не говори. И слышать не хочу.

— Даже так? Тогда о чем говорить?

Менджюн достал сигарету, закурил. Медленно затянулся, с наслаждением втягивая табачный дым. Выкурив сигарету до конца, встал, подошел к Юнай. Правой рукой чуть приподнял ее подбородок.

Она сидела, закрыв глаза, бледная, как смерть. На лице выделялись потрескавшиеся, запекшиеся губы. Менджюн рывком притянул ее к себе и поцеловал прямо в эти губы. Юнай отшатнулась назад, испуганно спросила:

— Зачем это? Ты же все знаешь!

Менджюн слабо засмеялся:

— А что я знаю? Мы с тобой были любовниками. Сейчас ты замужем за моим бывшим другом. Я в курсе.

Он сделал шаг по направлению к ней. Она заметалась, как птица в клетке, умоляя сжалиться над ней:

— Прости, но только не это…

Ее слова разожгли в его груди костер. Хватит.

— Простить? За что ты просишь прощения? И как тебя надо простить, объясни…