Анна взглянула на Даниэля. Тот кивнул и открыл следующий отрывок.
В этих местах есть легенда о вечном охотнике, господине жизни и смерти. В сопровождении верных слуг и красноухих собак носится он по лесам и полям, собирая богатую жатву…
– Красноухие собаки! Надо же! – фыркнула Анна, оглянувшись на молодого человека. – Как-то странно звучит.
– Ничего странного, – пожал плечами Даниэль. – Этот образ пришел из кельтской мифологии. По преданиям, в холмах обитают древние существа – сиды…
– Сиды? Это кто?
– Фейри, – ответил Даниэль.
– Феи? – уточнила Анна.
– Ну… – парень поморщился, – давай считать так для простоты. Только не те феечки со стрекозиными крылышками, которых ты представляешь. Ближе к эльфам, но опять-таки не совсем. В общем, это обитатели холмов, существа из другого мира. И вот у сидов были особенные собаки – белоснежные, но с ушами алыми, как кровь. Добрые фейри охотятся со своими собаками на животных, злые – на человеческие души. Кстати, легенда о Дикой охоте, близкая к тому, что я описал, базируется на скандинавских и кельтских преданиях. Сначала сидов почитали как представителей иномирья, отличной от людей расы, затем, после установления христианства, стали называть демонами. Мы говорим о сказках, а это один из пластов древнейших мифов, преобразованных поколениями, однако сохранивших свой старый сакральный смысл. Но я отвлекся. В общем, собаки с красными ушами однозначно указывают на существо, принадлежащее к потустороннему миру.
– Ага. – Анна кивнула и решила пока что больше не спрашивать, а вернуться к тексту.
Именно этот охотник является стражем и хранителем сказочных земель, и с ним связано древнее проклятье – он ищет чью-то душу, но никак не может найти. Возможно, это и к лучшему. Кто знает, что случится, если охотник достигнет своей цели. Скорее всего, это будет означать конец света.
– И это все? – спросила девушка в недоумении. Прочитанные отрывки не прояснили вообще ничего и, возможно, относились вовсе не к ее сказке.
– Нет, не все. – Даниэль открыл еще один текст, тоже весьма короткий.
…Дули ветра, шли дожди, и лето сменяло зиму. Без остановки вращалось тяжелое колесо года, однако Королева так и оставалась бесплодной.
Долго сидела она у окна, забыв о шитье, давно упавшем ей на колени, и застывшим взглядом смотрела вдаль. Король же, устав ожидать появления наследника, все чаще уезжал из дворца и все больше времени проводил на охоте.
– Ах, – говорила Королева, глядя то на белый снег, то на белые лепестки роз, устилавшие землю под ее окном с приходом лета, – если бы родился у меня ребенок с кожей белой, как снег или эти лепестки… Были бы у него волосы темные, как вороново крыло, и глаза синие, как небо в ясную погоду…
И розы, слушая ее, кивали своими головками. Но разве могли обычные цветы помочь несчастной Королеве?
Вот уже подданные ее, почти не скрываясь, шептались за спиной, что расцвел во дворце пустоцвет и вскоре поедут гонцы искать Королю другую невесту.
До крови кусала свои губы прекрасная Королева, все тоньше, все невесомее становилась она, напоминая скорее тень, чем женщину из плоти и крови. С каждым утром все отчетливее делались вокруг ее глаз темные круги.
– О, если бы я только могла родить Королю наследника! – в ярости шептала она, оставшись одна в своих пышных, но опустевших и холодных покоях. – Я бы отдала за это все что угодно! О, нет ничего, что я пожалела бы за это.
И случилось так, что желанию ее суждено было исполниться.