Два алжирских корабля направились на запад. Первым местом, где сообщалось, что их заметили с берега, был Каслхавен в пяти милях к востоку от Болтимора. Здесь видели, как они на закате дня миновали вход на якорную стоянку, однако их появление не вызвало тревоги. Едва начало темнеть, когда эти корабли бросили якоря у входа в гавань Болтимора. Сообщалось, что их точное местоположение было в одном мушкетном выстреле к юго-востоку от этого входа.

Было 10 часов вечера воскресного дня, так что большинство жителей уже разошлись по домам, если не легли спать. Оба алжирских корабля, покачиваясь на волнах прилива на своих якорных канатах остались столь же незамеченными и незаподозренными, словно их всё ещё заслонял мол в Алжире.

Мурат принял решение без промедления. Сев в одну из гребных шлюпок, он во главе разведывательной группы отправился в гавань. В качестве проводника он взял с собой капитана Фолетта, хозяина того английского корабля, что они захватили неподалёку от Ленде – Энда. Это подтверждает вывод, что англичанин должен был посещать Болтимор ранее, вероятно, с грузом контрабандных вин из Испании или юго-западной Франции. Обвязав мешковиной вёсла шлюпки, чтобы приглушить звуки гребли, разведчики тихо прошли вдоль изрезанной береговой линии гавани, в то время как капитан Фолетт указывал им местоположение суши и основные районы города. Вскоре Мурат решился. «У нас будет славная прогулка», – объявил он ожидавшей его команде, когда возвратился на свой корабль, и тут же описал свой план действий.

Высадка с моря вроде этой у алжирцев всегда шла по одному сценарию. Её успех зависел от способности вызвать панику, а панику всегда проще поднять в тихие часы перед рассветом. В 2 часа после полуночи большая группа десанта спустилась с двух кораблей в гребные шлюпки и в те две рыбацкие лодки, которые они буксировали от Кинсейла. Янычары держали наготове мушкеты и ятаганы, а остальные вооружились длинными ножами, а также взяли с собой железные ломы и пропитанные дёгтем полосы парусины, обёрнутые вокруг длинных палок и приготовленные к поджигу. Джон Хакетт сопровождал высаживающихся, что должно было серьёзно свидетельствовать против него на его последующем судебном процессе. Человека можно заставить указывать местоположение земли со шлюпки, приставив ему нож к рёбрам. Но чтобы недавний пленник сопровождал отряд десанта, имея очевидную возможность сбежать, красноречиво указывает на его какие-то особые взаимоотношения со своими похитителями. Одна за другой шлюпки проходили между островом Шеркин и большой землёй. Они держались подальше от скалы, возвышавшейся на восточной стороне входа в гавань и выдававшей себя небольшими всплесками и неровными донными волнами. Тёмная вереница судов двигалась на север к острову Кони, обходя небольшие рифы, а затем резко повернула к защищённой скалами полукруглой бухточке Ков. Шлюпки пробрались между поставленными на якоря рыбацкими судами и упёрлись в грязный галечный пляж. Захватчики зажгли свои факелы, а затем с дружным криком выпрыгнули из шлюпок и ринулись на пляж.

До наших дней в этой бухточке уцелело совсем немного домов, но в полях всё ещё можно встретить остатки куда более многочисленных фундаментов других зданий, обращённых к морю. В 1631 году большинство из них было крыто соломой и построено из дерева и штукатурки или бутовой кладки, проложенной между деревянными и штукатурными стенками. Эти дома, вероятно, были чрезвычайно сырыми, но, по крайней мере, балки их крыш в июне оказались достаточно сухими, чтобы загореться. Шум, огни и смятение внезапно прервали покой летней ночи. Но убитых было немного. Мёртвые тела не имеют ценности, а корсары редко забывали о своих коммерческих интересах.

Важнее всего была молниеносность. Ночь была темна и для захватчиков. Они могли лишь гадать о том, что лежало за пределами очерченного их горящими факелами круга света. Они знали, что вряд ли в этих узких кварталах могло найтись много вооружённых мужчин, но не могли быть в этом уверены. Они не собирались задерживаться здесь дольше, чем этого потребует необходимость. Неизвестно, был в это время прилив или отлив, однако Мурат-рейс, далеко не новичок в морском деле, позаботился, чтобы опытные люди остались присматривать за шлюпками, держа их наготове. Пленников уводили на берег и загоняли в шлюпки алжирцев… Мурат-рейс счёл, что стоит атаковать главную часть поселения. Он понимал, что в этом был элемент риска и учитывал это, когда составлял свои планы. В сопровождении всё того же странного Джона Хакетта, который каждым своим шагом всё сильнее затягивал петлю на собственной шее, он повёл отряд людей в направлении крепости и пристани. На полпути, там, где над узкой тропой склон круто вздымается вверх, он оставил шестьдесят своих мушкетёров на высоте, господствующей над дорогой и отмелью у берега. Затем вместе с подготовившимися к нападению людьми продолжил путь к центру поселения.

Атака на первые дома прошла гладко, факелами поджигали крыши домов, а ломами вскрывали деревянные двери. Официальный отчёт утверждал, что алжирцы ворвались в сорок домов в основной части Болтимора, сумели ограбить тридцать семь и захватили десять пленников. Разумеется, момент внезапности уже был потерян. В этих тридцати семи домах наверняка было гораздо больше десяти человек, остальным хватило сигналов тревоги, чтобы успеть убежать. Ввысь от опустевшей крепости слегка поднимался склон холма. Здесь располагалось больше домов, и именно здесь один из колонистов, Уильям Харрис, организовал оборону. Он уже несколько раз стрелял наугад из мушкета, в то время как один из его соседей принялся бить в барабан.

Мурат-рейс заметил все эти сигналы. Звук барабана, пожалуй, вызвал у него наибольшую тревогу. Барабаны исполняют военную музыку, и ими обычно пользуются солдаты. Он приказал своим людям отступать к шлюпкам. Они сразу повиновались, быстро вернулись на дорогу, соединились с мушкетёрами, сидевшими в засаде, и продолжили спускаться к бухте. Там они сели на ожидавшие их лодки и отплыли от берега. Следующей твёрдой землёй, на которую они ступят, будет иссушенная земля Африки.

Среди официальных записей о нападении есть список не совсем понятного содержания. В нём с некоторыми подробностями упоминаются как имена, так и цифры, но его формулировка несколько двусмысленна. Тем не менее Джеймс Фризелл, сообщая о прибытии 10 августа в Алжир пленников, называет цифру в восемьдесят девять женщин и детей и двадцать мужчин, что на два человека больше, чем указывалось официально о похищенных в Болтиморе. В официальном списке двое мужчин названы погибшими при набеге, и ещё двое пожилых пленников были высажены на берег тогда же, когда были освобождены Хакетт, один из его дунгарванских рыбаков, а также капитан Фолетт из Корнуолла.

В вышеупомянутый день, ещё затемно, некто, сумевший сбежать при первом внезапном нападении, принёс новости некоему Томасу Беннетту, а тот лично отправил письмо мистеру Джеймсу Салмону из Каслхавена, умоляя его приложить все свои старания, дабы убедить мистера Поулетта, находившегося тогда в гавани на своём корабле, помочь спасти вышеназванных пленников, чего тот, вероятно, сделать не смог. Тогда мистер Салмон самолично со всей поспешностью послал за капитаном Хуком, командовавшим королевским кораблём, а затем поскакал в гавань Кинсейла, сообщая о происходящем, а сэр Сэмюель Крук таким же образом послал сообщение суверену Кинсейла, объявляя о вышеупомянутых несчастьях и умоляя его поторопить капитана королевского корабля с их спасением. По его указанию человек мистера Салмона также отправился из Кинсейла в Маллоу, чтобы сообщить о происходящем лорду-председателю, который тут же послал свою команду к суверену Кинсейла и к капитану Хуку, чтобы тот отправлялся на королевском корабле, и поторопил его исполнить свою службу, тот же пришёл по истечении четырёх дней. Однако турки не простояли в гавани больше времени, чем у них заняло вытравливание якорей и, подняв паруса, скрылись из виду, королевский же корабль последовал за ними, но не смог их обнаружить. [Сэр Сэмюель Крук, должно быть, был наследником скончавшегося сэра Томаса Крука.]

Не существует оставшихся от этого путешествия записей, но сравнивая свидетельства, оставленные исландскими пленниками, с двумя другими описаниями плаваний на алжирских судах, можно составить представление об условиях, с которыми пришлось столкнуться болтиморцам.