Книги
Пиратские утопии. Мавританские корсары и европейцы-ренегаты
Благонадёжная англиканская теология, которой придерживались новые поселенцы в Западном Корке, позволила представителям короля Якова закрывать глаза на менее привлекательные черты новой колонии Томаса Крука. Более чем вероятно, что Томас Крук основал свою колонию в Болтиморе с намерением торговать с пиратами. Это не означает, что у колонистов не должно было быть других занятий кроме этого, но они являлись портовым поселением и полагались на заходы в их порт кораблей, чтобы обменивать свои изделия и навыки на их товары и деньги. То, каким путём их клиенты обзаводились деньгами или товарами, их не интересовало. Новые поселенцы в Болтиморе вели дела точно так же, как многие другие порты юго-западной Англии поступали десятилетиями, однако для пиратов Англия под скипетром короля, озабоченного строгим соблюдением законов, становилась небезопасным местом. Томас Крук предугадал развитие такой ситуации и предпринял шаги, чтобы извлечь из неё выгоду.
Размеры официальной торговли, производившейся через Болтимор, были абсурдно малы. Согласно одному источнику, всего лишь три корабля с грузом вина заходили в порт на протяжении 1614 и 1615 годов. Однако масштаб неофициальной торговли, вероятно, был значителен. Конечно же, товары пиратов, ввезённые в Ирландию через Болтимор, развозились по всей провинции, и было известно, что сам председатель Манстера, а также многие из верхушки горожан Корка пользовались этим источником для своих покупок. К 1608 году, не более как двумя годами после того, как англичане обосновались в Болтиморе, Томаса Крука вызвали в Лондон на заседание Тайного совета, чтобы тот дал ответ на обвинения в сообщничестве с пиратами. Именно это обвинение побудило епископа Корка написать своё рекомендательное письмо. Тайный совет оправдал Крука и с почётом отпустил, ну а как они могли поступить иначе? В Манстере и прежде случались восстания, в ходе которых английским поселенцам резали глотки. И если амбициозные, энергичные люди, такие как Ричард Бойл и Томас Крук, оказались способны убедить большие группы англичан-протестантов приехать и колонизировать эту опасную местность, то как же могут английские власти подвергать опасности всё это предприятие своим слишком придирчивым отношением к их методам торговли?
Пусть Тайный совет и оправдал Томаса Крука и его колонистов, но другие были к ним менее снисходительны. В 1608 году венецианцы писали, что у английских пиратов есть два основных гнезда, и одно из них располагается на ирландском побережье, в Болтиморе. Английский источник в 1608 году отмечал, что все гавани Манстера были безопасны для пиратов, но Болтимор считался у них наилучшим. Тогда же, в 1608 году, председатель Манстера писал, что некий пират по фамилии Робинсон прибыл в Болтимор на двадцатипушечном корабле водоизмещением в сто двадцать тонн. «…Сначала жители окрестностей Болтимора наблюдали за его перемещением… хотя слабые жители не могли отказать пиратам в обычной помощи, однако они чинили им затруднения с материалами, которыми можно было бы воспользоваться для ремонта, до тех пор, пока, получая ежедневное подкрепление свежими силами, пираты не достигли численности, устрашившей рыбаков и всю округу, так что не имея ни средств защитить себя, ни надавить на них, он [председатель] был вынужден пойти на заключение договора… с ними…» Поскольку главный королевский чиновник в провинции Манстер подтверждает ведение дел с пиратами в Болтиморе, логично предположить, что здешние обитатели, живя в основном в гэльском окружении и находясь на расстоянии многих миль от ближайшего представителя Короны, были готовы и хотели участвовать в торговле.
У них находились и способы придать видимость законности своим действиям. Одним из самых успешных пиратов в этот период был человек по имени Генри Мейнуаринг. Он принял королевское прощение и наиболее полно описал методы, использовавшиеся пиратами на побережье Ирландии. Он утверждает, что когда пиратам было необходимо получить мясо, они посылали осторожного человека на берег, чтобы тот подыскал фермера, готового продать скот. Фермер сообщал, куда он пригонит скот, а пираты высылали группу, высаживавшуюся на берег после наступления темноты. Эти люди стреляли из одного или двух мушкетов, как будто совершая набег на побережье. А заранее предупреждённые местные жители держались подальше. Такой бизнес активно приветствовался, писал Мейнуаринг, поскольку за скот, проданный таким способом, обычно давали вдвое больше его рыночной стоимости.
По-видимому, новое английское поселение в Болтиморе процветало. Король Яков I, оказавшийся в щекотливом положении из-за жалоб иноземных купцов, настаивал на принятии мер для подавления пиратов юго-западной Ирландии. Время от времени королевский военный корабль патрулировал побережье. Но королевские корабли были обычно старыми и находились в плохом состоянии. У пиратов же от их расторопности зависели их шеи, поэтому они использовали небольшие боевые корабли голландской постройки, которые при условии регулярных чисток были самыми юркими судами на плаву. Пираты редко позволяли себе быть пойманными королевскими судами, а если уж попадались, то часто умели найти общий язык с теми, кто их ловил. Многие занимались разбоем на море, но совсем немногие попадали на виселицу. Голландцы добились от короля Якова разрешения в поисках пиратов досмотреть бухты и гавани юго-западной Ирландии, но когда они показались у Болтимора и запросили лоцмана для захода в порт, Томас Крук велел им отчаливать. Подобное обращение с командиром голландской эскадры, действующей с королевского разрешения, могло показаться большой наглостью, однако Томас Крук, должно быть, знал, что делает, поскольку его процветание продолжилось и дальше. Можно только догадываться о масштабах его финансового благополучия, но мы знаем, что в 1624 году, незадолго до своей кончины, он стал баронетом.
Новое английское сообщество в Болтиморе было почти целиком результатом деловой активности, энергии и отсутствия угрызений совести у сэра Томаса Крука, баронета. Поэтому удивительно уместным выглядит то, что практически сразу после его смерти всё пошло не так.
Представляется вероятным и действительно допускается некоторыми авторами (например, авторами «Пиратских гаваней»), что после смерти Крука жители Болтимора решили начать вести честный образ жизни. Их промысел по ловле сардин доказывал свою отличную доходность, а власти медленно усиливали свой контроль в «беззаконных» регионах. Можно предположить, что в 1624 году старейшины Болтимора тайным способом уведомили пиратов, что дни гостеприимства закончились, и их порт теперь закрыт для всех видов нелегальной деятельности за исключением толики безобидной контрабанды.
Джон Деррик. Вождь ирландского клана за обедом. Ок. 1581
Между тем беспомощный сэр Финин всё глубже увязал в долгах. На сцене появился кредитор.
Сэр Уолтер Коппингер, баронет, был магистратом[24] города Корк, его алчность весьма напоминала разбойничьи ухватки его предков-викингов. Точно так же, как Ричард Бойл или Томас Крук, он ясно сознавал, что западная часть графства Корк была недостаточно населена и созрела для развития. Однако он был непреклонным католиком и отнюдь не любителем новоприбывших англичан-протестантов, начавших заселять эту землю. У него не было ни малейшего желания размещать англичан в Западном Корке. Его интерес состоял в выстраивании своего собственного поместья в этой округе. Его изначальные приобретения доставались ему в основном от старых ирландских собственников; иногда их имущественные права были спорными, и тогда сэр Уолтер погружался в тяжбы с другими владельцами. В этих случаях его поведение могло быть грубым. Лондонская Ост-Индская компания в 1612 году приобрела леса в верховьях приливного устья реки Бандон. Там они принялись строить корабли. Сэр Уолтер предпочёл считать, что эта земля принадлежит ему. Он не мог спокойно взирать на то, как англичане вырубают его деревья, поэтому собрал вооружённых людей, чтобы на них напасть. Эти наёмные здоровяки запугали рабочих на судоверфи и разрушили дамбы, возведённые для функционирования молотковых мельниц. Спор о лесах Дун Даниел затих, однако сэр Уолтер вскоре снова оказался на страницах хроник. Теперь он предпринял попытку заполучить Болтимор. И это притязание было не пустяшным.
В 1573 году Финин О’Дрисколл наряду с другими племенными вождями Манстера отдал свои земли английской короне. Этот процесс был частью сложной реформы землевладения, конечным результатом которой стало то, что сэр Финин теперь владел своими землями лично, а не как раньше, всего лишь на правах избираемого вождя клана. Финин, когда пошёл на этот шаг, был ещё молод, и многие годы эта перемена не приносила практических результатов, и жизнь его в Западном Корке продолжала идти как обычно. В 1583 году он посетил Лондон и был возведён в рыцарское достоинство. Теперь жизненные стандарты сэра Финина О’Дрисколла вполне могли потребовать больших расходов. В 1602 году его престижу был нанесён серьёзный удар, когда его обязали передать три своих замка англичанам, но его исковое заявление всё ещё вращалось в Западном Корке, и в этом же году он задержал и передал английским властям разыскиваемых убийц, пытавшихся найти убежище в его землях. Тем не менее в этот период его финансовое положение, похоже, резко пошатнулось, и одним из непосредственных результатов этого стала сдача Болтимора в аренду на 21 год Томасу Круку в 1605 году.
Возможно, около 1616 года сэр Уолтер Коппингер дал взаймы сэру Финину О’Дрисколлу некоторую сумму под залог его земли, занятой колонией в Болтиморе. Сэр Томас Крук приобрёл право на аренду Болтимора лишь на 21 год. Сделка была заключена в 1605 году, и это означало, что 1626 году либо нужно было договариваться о продлении аренды, либо право на пользование этой собственностью возвращалось к сэру Финину, его наследникам или правопреемникам. В том случае, если сэр Финин не погашал заём, сэр Уолтер Коппингер автоматически становился его правопреемником и полноправным владельцем Болтимора по окончании срока его аренды. Твёрдость своих намерений меж тем он демонстрировал, нападая на английских поселенцев всеми возможными способами. Поначалу [сэр Уолтер] использовал силу, но колонисты скоро научились эффективно организовываться для самообороны. Учитывая это, он сменил тактику и принялся с большой скоростью подавать гражданские и уголовные иски против отдельных колонистов. Будучи магистратом города Корк с большим стажем, сэр Уолтер, должно быть, и впрямь был назойливым оппонентом.
Сэр Томас Крук умер в 1624 году, в его лице колония Болтимора потеряла своего главного руководителя и патрона. В 1626 году срок аренды подошёл к концу, и земля вместе с постройками, занятая англичанами в Болтиморе, могла оказаться во владении закоренелого противника новоприбывших англичан – сэра Уолтера Коппингера. Колонисты обратились в палату лордов за помощью. Это был хитроумный ход, поскольку английские власти, разумеется, вовсе не собирались спокойно наблюдать, как колония англичан-протестантов, так стратегически выгодно расположенная в отдалённой юго-западной части Ирландии, попадёт в лапы джентльмена католического вероисповедания с сомнительной лояльностью. Начались переговоры. Неизвестно, какую они приняли форму, однако принесли некоторые результаты. 14 апреля 1629 года сэром Финином и сэром Уолтером был подписан аннулирующий акт. По его результатам английские колонисты на прежних правах оставались арендаторами собственности в Болтиморе, но при этом сэр Уолтер получал во владение крепость Дунашед9.
Итак, подведём итоги – в 1629 году кредитор сэр Уолтер Коппингер был обведён вокруг пальца и не получил Болтимор во владение. Сэр Уолтер ненавидел англичан и неоднократно прибегал к насилию против них. Он ненавидел жителей Болтимора, потому что они успешно противостояли его экспансии, а также потому что они были империалистами-протестантами. У сэра Уолтера было два весьма веских мотива – по крайней мере, по его мнению, – чтобы причинить урон этой небольшой колонии: патриотизм и прибыль. Двумя годами позже на Болтимор действительно обрушилось великое бедствие.
В конце апреля или начале мая 1631 года Мурат-рейс отплыл из Алжира на двух хорошо вооружённых кораблях, вероятно, голландской постройки. Сообщалось, что на борту было «9 португальцев, 3 паллийцев (?) и 17 французов…», и перед тем как войти в британские воды, они ограбили и потопили два французских корабля. Затем, 17 июня, между мысом Ленде-Энд и побережьем Ирландии был захвачен английский корабль водоизмещением около 60 тонн. Его шкипера звали Эдвард Фолетт, в команде с ним было ещё девять человек. С этим судном Мурат обошёлся точно так же, как и ранее с французскими каботажными судами. На первый взгляд, их потопление кажется вопиющей растратой ценных кораблей. Но североафриканские корсары отлично понимали ценность вещей и у них определённо был веский повод избавляться от столь нелегко доставшегося им имущества. Эти три небольших судёнышка, возможно, были уже старыми и находились в плохом состоянии, а может, были слишком медлительными, чтобы поспевать за быстрыми голландскими парусниками. Также, возможно, их посчитали чересчур утлыми, чтобы иметь реальные шансы без сопровождения достичь Алжира. Призовая команда из ренегатов и турецких солдат, попытавшаяся идти назад в Алжир на судах такого класса, имела немалые шансы нарваться где-нибудь у Гибралтарского пролива на военный корабль католиков и закончить свои дни гребцами, прикованными к вёслам галер.
Два корабля Мурата продолжили свой путь на северо-запад, к ирландским берегам. Его, а также, возможно, и некоторых членов его экипажа всё ещё преследовали горькие воспоминания о том, как их помял тот испанский военный корабль у голландских берегов. В Ла-Манше и Северном море в изобилии водились богатые торговые суда, но там не меньше было и боевых кораблей – король Карл I был заинтересован в своих военно-морских силах и снова принялся их отстраивать.
Утром 19 июля оба алжирских корабля пристали к берегу у старого мыса в Кинсейле и именно там они захватили две рыбацкие лодки, вышедшие на промысел из бухты Дунгарван. Сами лодчонки были слишком малы, чтобы представлять интерес для Мурата и его компании в качестве добычи, так что их взяли исключительно ради информации, которую могли выдать рыбаки.
Капитаном одной из этих лодок оказался католик по имени Хакетт. С этого момента будем пристально следить за этим человеком. Всё, что он предпринимает, выглядит подозрительным.
Корабли Мурата, скорее всего, были похожи на сотни других судов, бороздивших прибрежные воды Северной Европы. Поэтому у двух рыболовецких лодок из Дунгарвана ничто не вызвало подозрений. Когда же Хакетт и его люди сообразили, что им грозит, бежать было уже слишком поздно. Красные войлочные колпаки и вышитые красные безрукавки янычар быстро подсказали им, кем оказались их пленители. Их переправили на корабль Мурата, а их собственное судёнышко с призовой командой пустилось в погоню за второй группой добытчиков макрели.
Плаванье алжирцев продолжалось уже около двух месяцев, а вся их добыча, которой они были вознаграждены за все усилия, представляла собой немного макрели, припасы с каких-то незначительных судов и сорок пленных моряков. Этого было мало, если делить между двумястами восьмьюдесятью оголодавшими людьми; и вышло бы ещё меньше, ибо половина должна была отойти владельцам боевого корабля, а ещё от двадцати до двадцати пяти процентов – ополчению и таможенным офицерам в Алжире.