– Ничего не поссорились. Понимаешь, обидно.

Я зачем-то сбивчиво начал рассказывать эту идиотскую историю с грамотами. Что вот ей и всем нашим парням, и девчонкам некоторым вручили, а мне нет, что я тоже помогал, просто никто не видел этого.

– А другим за что дали?

– Откуда я знаю? Пацаны, небось, таскали там что-нибудь, мебель ворочали. Девчонки не знаю.

– Ясно. Короче, они засветились, а ты нет. Ну и не расстраивайся. Бывает. В следующий раз тебя тоже заметят. Найдёшь ещё повод отличиться. Не бери в голову, бери метром ниже.

Ему легко говорить.

– Так можно я домой поеду?

– Колюнь, ну ты же понимаешь, что мне решительно всё равно, хорошо ты учишься, плохо, и учишься ли вообще. Если хочешь уехать, пришлю тебе машину, без проблем. От меня что, в сущности, зависит? Тебе надо со мной ответственность разделить? Пожалуйста. Мне это ничего не стоит. Но я бы на твоём месте остался.

– Я хочу домой.

– Ладно. Петрович здесь; сейчас отправлю его за тобой.

Я взял в гардеробе свою куртку и вышел на улицу к дороге, высматривать машину. Митин политес на меня впечатления не произвёл. Всё равно ему, видите ли. Мне тоже всё равно. Вот возьму и совсем колледж оставлю. Окончу на дому два оставшиеся класса экстерном, а там и в университет сразу. Мне, ведь, отец так и предлагал, когда я от школы отказался. «Будут поводы». Кому будут, а кому и нет. Правильно этот зав. отделением сегодня нахваливал Надю: в медицине нужно быть твёрдым, напористым, наглым по-хорошему, стоять за больного намертво. А я такой скромный, даже робкий, мягкотелый, в общем. Может мне и вовсе, как директор агитировал, стоит осознать свою непригодность и выбрать другую профессию, пока не поздно. Конечно, Аркаша очень расстроится. Ну что же, стану для него сплошным разочарованием. Хотел он, чтобы я женщин любил, а я парней любить буду, хотел, чтобы стал врачом, а я возьму и стану программистом. Мне, кстати, информатика гораздо легче химии даётся. Вот так, Аркадий Борисович, чужих-то усыновлять. Они неблагодарные и никакой от них отдачи. Но вы же ещё не старый, сами говорили, пятьдесят с небольшим для мужчины не возраст, можете ещё своего заиметь сына, кровного, он не подведёт. Так мне себя стало жалко. Одинокий, несчастный, никем не понятый. Наша машина? Нет. Показалось. Что если, взять вот так, и выбежать на дорогу?! Прямо под колёса. И не будет больше ни боли этой, ни сомнений, ни гадкого колледжа с его дурацкими грамотами, ни этой противной Нади с её здоровым напором. Ну… Вперёд! Нет. Страшно. Аж сердце занялось. Или, всё же, решиться? Вот так закрыть глаза и…

– Коля! Ты куда пропал-то? Я, главно, ищу его, всё там обегала колбаской. Подумала уже, что ты в больницу к Ярославу потопал. Хорошо куртку твою заметила, и то случайно. Прикинь, такой пистон химичке вкатила! Говорю, забирайте нафиг вашу грамоту! Вообще высказала всё, что о них думаю. Директор даже извиняться стал, сказал их упущение, они исправят. Ты что?

– Ничего.

– А почему стоишь тут?

– За мной сейчас машина приедет.

– Дома что-то?

– Нет.

– Ну, явно же что-то не так. С отцом плохо?

– Просто хочу домой.

– Я с тобой поеду, можно?