Вернувшиеся диверсанты сообщили, что на обеих площадях и во Дворце юстиции, где находилась государственная администрация Буковины, главных зачинщиков из Рады нет. Оставалось только проверить знаменитую городскую ратушу и любимые рестораны местных чиновников «Мальва» и «Старый город». Шестьдесят переяславских десантников бегом бросились к Центральной площади города.
Сотнику повезло, ибо кто ищет – тот всегда найдет, а бог помогает тем, кто действует и борется за справедливое дело. Одиннадцать депутатов и губернатор были обнаружены в ратуше, и были они совсем не в праздничном настроении. Рейд Богдана Бульбы в Ужгород наделал много шума, и всем вдруг стало понятно, что в государстве появилась решительная сила, которая может защитить народ от беды. Все поняли, что призыв к сепаратизму может закончиться даже не Пирровой победой, а двадцатилетним тюремным сроком, на который не распространяется амнистия.
Окружив ратушу, десантники в прямом эфире поднялись на третий этаж и без помех арестовали заговорщиков, которых никто и не думал защищать. Парад автономий на южных границах Украины был организован не снизу, а сверху. У Богдана и Максима не было в этом никаких сомнений, ибо украинцы не тот народ, который сам себе копает яму, даже на собственном огороде. Хранители допросили главу Буковинской рады и губернатора, передали временную власть в городе штабу партии «Богдан Великий» и, за неимением в городе тюрьмы, отвезли сепаратистов на улицу Мусоргского в психиатрическую больницу, где им было самое место. Заканчивая прямой эфир, Богдан сообщил Украине, что с государственным предательством в Черновцах покончено, как и в Ужгороде, предложил Треугольнику срочно прислать на Буковину нового губернатора и комиссию по расследованию и вытер, наконец, пот со лба. Все буковинские власти, сформированные, как и ужгородские, Треугольником из необразованных, но наглых и продажных людей, быстро поняли, чья взяла, и теперь собирали хабары для платы киевской комиссии, готовясь откупаться за бездействие и поддержку изменников.
Десант КР без помех добрался до Цецино, и вертолеты через час благополучно сели в Гавришевке. Порадовавшись с товарищами по оружию двойной победе, кортеж Сотника через два с половиной часа езды по пустой дороге прибыл в Переяслав, где начальник разведки доложил Богдану, что во Львове жители сами поймали авторов проавстрийских баннеров, а отряды Национальной гвардии без сопротивления вошли в Измаил, брошенный начальниками, бежавшими в Рени и попытавшимися уйти от возмездия по Дунаю.
С момента объявления автономии тремя украинскими областями не прошло и суток, а все главные сепаратисты уже дружно сидели в тюрьме и ждали расплаты. Усталые, но довольные десантники наконец легли спать, и только хранители, скопировав на штабные компьютеры записи допросов закарпатских и буковинских предателей, прослушали их еще раз и во избежание ненужных сюрпризов отправили копии брату Винценту.
Часы пробили шесть раз, светало, в казацкой столице было все спокойно, и можно было отдохнуть. Правда, совсем недолго, как оказалось.
К утру воскресенья 4 апреля киевские самолеты с новыми губернаторами и их свитой, но без прокуроров и следователей сели в Ужгороде и Черновцах. На этом все и закончилось. ТВ-каналы без перерыва передавали заявление Треугольника о том, что бывший депутат Самой Верхней Рады не имел никаких полномочий и прав арестовывать кого бы то ни было, уже тем более глав Закарпатской и Черновицкой областей. Всех заговорщиков уже отпустили по домам, и они благополучно удрали из страны. Сотник был обвинен в захвате заложников, узурпации власти и еще черт знает в чем, добавив к первому еще два уголовных дела. Преступная власть опять рубила сук, на котором сидела, уже почти падая с него. Треугольник не понимал, что этой апрельской ночью произошел окончательный перелом общественного мнения в пользу Переяслава. За десять дней результат референдума «Банду – геть?» был предрешен, но Треугольник, как слон в посудной лавке, крушил вокруг все остатки здравого смысла.
В эфире говорили совсем не о том, что в эту ночь на Украине была предотвращена попытка государственного переворота. Главы фракций, депутаты Самой Верхней Рады, советники всех и вся, люди из Кабмина, псевдоэксперты и прочая разношерстная сволочь рассказывали с перекошенными от постоянного вранья глазами, что вчерашняя история на южных границах не представляла никакой опасности для государства, что это была обычная гуманитарная акция по развитию национальных фольклоров, и не следует рассматривать простые слова как измену родине. Треугольник, не сумевший ошельмовать Сотника, пытался отойти на заранее подготовленные позиции, контратакуя и теряя остатки репутации, которой уже почти не было.
В полдень у памятника Трехсотлетия воссоединения Украины с Россией на площади Богдана Хмельницкого состоялось торжественное построение переяславского гарнизона, на котором собрался весь город. Курени во главе с офицерскими отрядами, ощетинившиеся пиками и автоматами, выглядели очень внушительно. Над площадью героев висели дроны телевизионщиков, приехавших в Переяслав отовсюду, и десятки журналистов и репортеров вели свои эфиры для миллионов зрителей, и монахи RTF говорили, что их очень активно смотрят в Европе. Что и говорить, умели потомки казаков Хмельницкого притянуть к себе внимание всего мира, задержав, хоть ненадолго, на себе его зрак.
Украинцы прекрасно понимали, что вчера был ликвидирован конфликт, подобный донбасскому, который не успел разгореться, и погасили еще не ставшее красным его пламя отряды народного героя Богдана Бульбы, объявленного властями преступником. Треугольник, объявивший организованный им сепаратистский мятеж шуткой и отпустивший его зачинщиков из тюрьмы, за десять дней до референдума «Банду – геть?» стал вызывать к себе во всем украинском обществе ненависть и ярость. В социальных сетях обсуждался вопрос: «Треугольник, ты вообще нам зачем? Для грабежа вместо помощи? А не пошел бы ты в ад горячие сковородки лизать? Например, 14 апреля 2016 года?»
Люди писали, и было их на удивление много, что десятки тысяч государственных нахлебников берут от жизни все, но от жизни не своей, а десятков миллионов граждан, не неся за это никакой ответственности. Все понимали, что еще несколько лет назад Сотника и его соратников просто перебили бы, а в лучшем случае – сгноили бы в психиатрических больницах. Сейчас, в 2016 году, в условиях гибридных войн и противостояний, тот, кто стрелял первым, терял власть и поддержку общества, а выигрывал тот, кто говорил правду и защищал людей. Если, конечно, мог защититься.
Речь Сотника на построении смотрели и слушали двадцать миллионов человек в Украине и Европе:
– Люди добрые! Дорогие мои украинцы! Вчера мы отвели от нашей державы большую беду, которая могла разорвать ее на куски. Вместо защиты национальной целостности, Треугольник заявил, что власти Закарпатья и Буковины пошутили с нашим суверенитетом, с которым не шутят. Мы все знаем, сколько тысяч людей погибло на Донбассе после подобной шутки.
В дополнение к сказанному, мы хотим показать записи допросов, сделанные вчера в Ужгороде и Черновцах. Это не шутка, а правда. О тех, кого мы сгоряча выбрали после кровавого Второго Майдана.
Большой экран над головой Сотника, смонтированный утром, ожил, и на нем появилось изображение только что сбежавшего главы Закарпатской области. Глава с трясущимися губами и дрожащими руками говорил, что команду объявить автономию дал глава администрации президента. Миллионы людей, чьи предки с конца XV века рубились за Украину, стиснув кулаки, смотрели, как профессиональные изменники один за одним повторяли, что вчера выполняли приказы администрации президента, которая предупредила, что заваруху с суверенитетом следовало прекратить сразу же после того, как в развале государства Самая Верхняя Рада обвинит Богдана Бульбу. Взамен зачинщикам гарантировались неприкосновенность и переезд на повышение в Киев, а их выступления были бы объявлены ошибкой, которую вовремя исправил мудрый Треугольник.
Торжественное построение закончилось праздничным обедом для гарнизона, в котором участвовали жители Переяслава, неожиданно оказавшегося в центре внимания Украины и Европы.
После разоблачений Сотником аферы Треугольника с южными сепаратистами, в эфире поднялась очередная буря, но только информационная, постепенно все-таки формировавшая общественное мнение тех, кто мечтает о счастливой жизни. Все теперь ждали Референдума 14 апреля, в котором хотели участвовать уже почти девяносто процентов украинцев.
Добрые люди вместо продажных, как последние курвы, лживых СМИ смотрели видео по запросу, которым можно было верить. Многие выбирали ТВ-каналы, показывавшие только то, что им хотелось и соответствовало их представлениям о мире, и каждый выбирал для себя свое. Максим всегда дивился гениальной прозорливости Гоголя, двести лет назад писавшего, что жена майора никогда не будет пить чай с женой поручика, и говорить о существовании в Российской империи всего пяти сословий – дворян, мещан, крестьян, купцов и священников – не приходится. Десятки социальных групп населения, зарабатывавших на жизнь по-своему, имели свои интересы и приоритеты, очень разные, и возглавлять такой народ мог только гениальный государственный деятель, которого после Богдана Великого на Украине не было и в помине.
Когда-то Максим хотел написать исследование «Великие украинцы», но у него ничего не вышло. Героями книги должны были стать Хмельницкий, Сковорода, Гоголь, Шевченко и Леся Украинка, из которых только трое были известны в Европе. Гении Украины, как и ее таланты, реализовывали себя в Петербурге, а не в Киеве, которому Гоголь посвятил «Старосветские помещики» и «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Максим написал книгу, ставшую его любимой, «Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады», эссе о Григории Сковороде, нашел и опубликовал интересные архивные материалы о Гоголе, собрал и напечатал все основные источники о Запорожской Сечи и казаках и на этом закончил свои исследования украинского величия, интересные только ему и миллиону человек из сорока пяти миллионов жителей черноземной страны.
Московский историк прочитал всем желающим в Доме культуры лекцию по своей книге «Настоящая история казацкой Украины», которая шла в прямом эфире на всю страну и вызвала много споров и откликов, пострелял с Орной и Олесей в тире из кольта, убедился, что рука тверда и прицел верен, выпил с товарищами кофе в штабной столовой, и очередной напряженный день в столице Казацкой республики закончился.