Я начал вставлять серьгу в ухо.

— Ну как я выгляжу?

— Как принарядившийся пират, — ответила моя жена, счастливо улыбаясь.

— Гр-ром и молния, — зарычал я, обнимая ее.

Но вскоре я почувствовал, что тело Мейв цепенеет, отстранился от нее и задрожал, увидев холод, появившийся в ее глазах. Дыхание Мейв стало неровным. И я начал лихорадочно жать на кнопку вызова медицинской сестры.

— Я разлила родниковую воду, мама, — сказала Мейв с ирландским акцентом, от которого она когда-то с таким трудом избавилась. — Ягнята еще во рву, все до единого.

Что происходит? О боже, нет, Мейв! Только не сегодня, не сейчас! В палату торопливо вошла Салли Хитченс, старшая медсестра, посветила в глаза Мейв фонариком.

— Сегодня утром доктор увеличил ей дозу лекарства, — сказала Салли, когда Мейв закрыла глаза. — Она к такой еще не привыкла, поэтому мы за ней приглядываем. Вы можете уделить мне пару минут, Майк?

Я поцеловал Мейв в лоб и вышел следом за Салли в коридор.

Она пристально посмотрела на меня. Дурной знак.

— Конец уже близок, Майк, — сказала Салли. — Мне очень жаль.

— Сколько еще? — коротко спросил я.

— Неделя, — тихо ответила она. — Или даже меньше.

— Неделя? — повторил я. И сам понял, что голос у меня сейчас как у избалованного ребенка.

— Сейчас это покажется вам дикостью, но вам необходимо подготовиться, Майк, — продолжала Салли. — Мейв нужно, чтобы вы были сейчас сильным.

Я закрыл глаза, почувствовал, как к лицу стремительно приливает кровь, услышал удаляющиеся шаги медсестры. Боль, которая пронизывала меня в ту минуту, была нескончаемой. Мне казалось, что она вот-вот вырвется, точно выброшенная взрывом, из моей груди и уничтожит весь мир, всю жизнь, какая в нем есть.

Но через несколько секунд я услышал, как в соседней палате кто-то включил телевизор, и боль утихла. «Значит, не вырвалась», — подумал я и, открыв глаза, в которых еще ощущалась жгучая резь, направился к лифту.