Он вздрогнул и очнулся под завалами в темноте. Ваня думал, что он находится в пасти червя. Он начал извиваться, пытаясь освободиться. Он закричал, но ни звука из его рта не вырвалось. Наверное, потому что рот монстра сдавил его, как сэндвич ветчину.

И тут Ваня сообразил, что он по-прежнему лежит в шкафу и что это не десна огромного червя давит на него, а всего лишь матрац.

Он начал считать. Досчитал до ста и решил подняться. Он выползал из матраца, как червь из сна, извиваясь, отталкиваясь ногами от стенки шкафа. Давление спало. Значит, что-то, что его придавило, ушло.

Тварь ушла.

Ваня выбрался из завала, на удивление не подняв шума. Встал, превозмогая боль. Тело затекло, кости ломило. Шея и ноги болели. Он осмотрелся и пришел к выводу, что он самый большой счастливчик. Квартира напоминала дома из репортажей про Сирию.

Ничего живого или целого тут не осталось.

Повсюду были следы крови и бойни.

Но ни одного тела.

Стоял туман пыли, воняло медью.

В окно били яркие фонари.

Ваня вслушался. Ничего. Ни звука, как во сне. Больше не шли сражения. Сон был вещим. Эта тварь сожрала весь город. Это был огромный червь, и он выбрался на свободу. Это Ваня виноват. Теперь монстр ползает по городу и проглатывает одного человека за другим. И скоро он доберется до Жени.

Ваня вышел в коридор. Посмотрел направо. Комната монстра была открыта. Как и говорил Борян, шторы в той комнате были задернуты. Их использовали, как платок на клетке попугая, чтобы существо больше спало.

Ваня повернулся к кухне. В окне кухни мелькали тени. На улице кто-то был. Значит, люди не вымерли. Он видел двигающиеся человеческие тени. Не червя, мутантов или пришельцев, а тени человека. Наверняка они уже разобрались с монстром. Они его убили, раз все застыли в молчании. А сейчас разглядывают чудовище, все в ужасе, потому и молчат, шок обуял людей. Они все столпились, поминали память погибших солдат.

Ваня пошел вперед. Он сосредоточился на окне.

Он ступал босыми ногами по ковру осколков и ошметков, гильз и кусков полицейской формы. Он скользил на крови, удерживал равновесие, не теряя из виду окно. Его шатало. Он чувствовал пустыню во рту. Окно было как свет в конце туннеля, оно сулило спокойствие, умиротворение, спасение. Наконец-то он вознесется, он покинет этот ад и попадет на небо.

Он увидел, что творится за окном, и тут его брови сошлись, а лоб покрылся морщинами, несмотря на боль, произведенную этим движением. В голове раздался звук колокольчика, будто кто-то вошел в магазин.