В тех опытах, когда остановке секреции после атропинизации предшествовало самостоятельное ее падение, было бы целесообразно при остановке секреции накормить животное, что, к сожалению, нами не было сделано. Здесь мы считаем уместным обратить внимание на следующее соображение: не совсем невероятно, что только лишь полная приостановка секреции должна считаться нормальной (при нашей дозировке атропина), тогда как случаи более или менее значительного уменьшения секреции должны бы были, напротив того, относиться к патологическому состоянию железы. Вероятность такого предположения могла бы быть подкреплена наблюдениями Ландау, согласно которым атропин оказался совершенно недействующим. Все же нам недостает фактических доказательств правильности нашего предположения. А именно, нам недостает опытов с большими, хотя и несмертельными дозами атропина; также у нас нехватает наблюдений над относительными свойствами сока у различных животных, и т. п. Между тем самый факт исключительной чувствительности поджелудочной железы у различных оперированных животных к атропину не может подлежать никакому сомнению. Примером больших индивидуальных различий при действии атропина могут служить наши собаки. В то время как у первой, большой, собаки при быстроте секреции в 2 куб. см в 5 минут после введения 0.005 г атропина секреция полностью остановилась, у последней, в 2-3 раза меньшей, собаки она (0.5 куб. см 5 минут) после 0.02 г атропина (7-й опыт) уменьшилась лишь в 4 раза.

После того как мы сочли себя вправе считать вполне доказанным наличие секреторных нервов для поджелудочной железы, мы перешли к исследованию свойств каждого из этих нервов как такового.

Исходной точкой для нас послужили исследования Бернштейна о рефлекторном тормозном влиянии n. vagus на панкреатическую секрецию. Мы сочли полезным повторить этот опыт на кураризированной собаке. У Бернштейна собаки сильно сопротивлялись из-за чувствительного раздражения и, кроме того, наступали сильные рвотные движения. Почему эти механические основания должны были остаться без влияния на приостановку панкреатической деятельности? Правда, для отвода такого предположения было выставлено возражение, что при перерезанных нервах не происходит остановки секреции. Но теперь панкреатическая секреция могла бы быть обязана своим происхождением другим нервным или иным механизмам, чем прежде, и эти условия могли наступить как раз после перерезки нервов. Единственный опыт, на котором удалось наблюдать значительную секрецию после предшествующего операционного вмешательства, дал у нас одинаковые с Бернштейном результаты при механическом раздражении вагуса, почему мы и прекратили повторение этих опытов.

Ниже следуют данные этого опыта.

4-й день после операции. В 11 час. мин. собака ставится в станок.

После приготовления к искусственному дыханию собака кураризуется до полного паралича, вводится искусственное дыхание, отпрепарованные nn. vagi держатся наготове на нитках.

В 1 час 10 мин. собака опять ставится в станов.

Секреция оставалась за все время наблюдения (1"/2 часа) той же. Нужно отметить, что жидкость, выделившаяся после перевязки nn. vagi, была очень мутной и нечистой; возможно, что это был не панкреатический сок, а просто секрет из раны; специально эта жидкость не исследовалась.

При анализе приведенных результатов сам собой напрашивается неизбежный вопрос: может ли n. vagus рассматриваться как специальный тормозящий нерв для поджелудочной железы, как казалось, явствовало из опытов Бернштейна, в которых он ограничился раздражением n. vagus? Или не следует ли отнести действие n. vagus за счет общих чувствительных раздражений? Ответ на эти вопросы тотчас же устраняет предположение об аналогии между поджелудочной и слюнными железами, чем приобретается очень важный факт для физиологии pancreas. Именно выяснилось, что и другие чувствительные нервы, подобно n. vagus, действуют тормозящим образом на панкреатическую секрецию.

В нашем распоряжении находятся две серии опытов над действием чувствительных нервов. Первая серия относится к механическим раздражением нервных стволов, а также к механическим и электрическим кожным раздражениям на неотравленном животном.

Во второй серии опытов у кураризированного животного механически раздражались чувствительные нервы.

1-й о п ы т. Фистула наложена три дня тому назад. В 10 час. 50 мин. собака ставится в станок.

У собаки крепко защипываются пинцетомягкие части пальцев. Животное кричит и делает резкие движения

Можно было бы склониться к тому, чтобы отнести перерыв в деятельности pancreas за счет механических раздражений. Однако в наших опытах недостает каких бы то ни было признаков выдавливания сока, которое обязательно должно было бы при этом иметь место. Тот же опыт на другой день на той же собаке не дал никаких значительных результатов.

2-й о пы т. 4-й день после операции. В 1 час. 35 мин. собаке дается корм.

3-и о пыт. 5-й день после операции. В 10 час. 24 мин. собаке дается корм.

Кроме того, к той же серии опытов принадлежит еще множество таких, в которых животные должны были кураризироваться. Уже первые опыты показали нам, как это сообщает и Гейденгайн, что с приготовлением к опыту (трахеотомия, кураризирование, препаровка нервов) весь опыт и закончился, так как секреция не наступила и после долгого ожидания. Причина этого отсутствия секреции казалась нам совсем необъяснимой. Однако нам тотчас же бросилось в глаза, что секреция остановилась уже после трахеотомии; это имело место в тех случаях, когда операция была особенно болезненна, что животное обнаруживало криком и бурными движениями. Тут нам стало ясно, что мы имеем дело с торможением секреции чувствительными раздражениями.

Во второй серии опытов у нас пока нехватает цифровых данных. Во всех опытах на кураризированных животных, хотя и удавялость вставить трахеотомическую трубочку и кураризировать животное без того, чтобы имела место задержка секреции, все же последняя отсутствовала, как только начиналась препаровка чувствительных нервов (nn. cruralis, ischiadicus, dorsalis pedis). В таких опытах сокоотделение наблюдалось при лежачем положении животного на спине, непосредственно через разрез. Мы повторно пытались препаровать n. ischiadicus за один день до опыта, однако мы постоянно видели, что секреция, остановившаяся во время перевязки седалищного нерва, не возобновлялась. Вполне вероятно, что при отсутствии сокоотделения рана заживала еще быстрее.

Итак, можно считать установленным, что чувствительное раздражение (с кожи) тормозит панкреатическую секрецию.

Этот факт служит новым примером того, какой помехой для успехов в области индуктивных исследований является влияние предвзятых идей. Так как относительно слюнных желез было доказано, что чувствительные раздражения вызывают и усиливают их секрецию, то, по аналогии, хотели во что бы то ни стало доискаться того же самого и на поджелудочной железе, несмотря на то, что факты говорят прямо противоположное. Уже Клод Бернар показал, что операция панкреатических фистул тем безвреднее для секреции, чем терпеливее, нечувствительнее животное. Далее убедились, что трахеотомия и другие болезненные оперативные процедуры тормозят панкреатическую секрецию. В самое последнее время Гейденгайн заявил, что у кроликов сокоотделение явно мало страдало при оперировании, что вполне объясняется общепризнанной нечувствительностью этих животных. Несмотря на это, никто ясно не высказался и не предпринял специальных опытов, чтобы доказать, что раздражение чувствительных нервов тормозит панкреатическую секрецию, хотя и было известно, что n. vagus действует рефлекторно в этом смысле. Но раз это стало известно, то новому исследователю в этой области теперь уже легко будет объяснять кажущуюся неудачу опытов. Но невероятно, что данные Гейденгайна о характере действия кураре на панкреатическую секрецию, противоречащие данным Бернштейна, частично основаны на том, что Гейденгайн приписывал уменьшение или остановку секреции у кураризированных животных с постоянными фистулами действию кураре, не считаясь с предшествовавшими оперативными вмешательствами.