— Тогда от кого это послание? Враг ли манит в ловушку, или предупреждает невидимый друг? — Закрыв глаза, Владыка скользнул ладонью по щеке к переносице и тяжело вздохнул: — Хотя последний вряд ли у нас есть.

На какое-то время повисла тишина, нарушаемая лишь треском воска. Безмятежным и настолько тихим, что осторожный стук в дверь показался раскатом грома. Как и шаги синеглазого эльфа в длинном светлом облачении, который впустил в покои стража, чья коренастая фигура и низкий рост выдавали полуэльфа.

— Владыка, — гость поклонился, роняя на грудь каштановые волосы до пояса. А затем направился вперед, ожидая щелчка закрывшихся дверей, — мы все сделали: человеческих воинов двое, и они уже спят.

— Так быстро?

— Я заметил, что людям нужно куда меньше вина, чем нам, — сказал принц и грустно усмехнулся.

— Мы разговаривали с ними, как вы и приказали: они служат человеку… Маршалу, которого явно боятся. Могут и не признаться, что напились и спали на посту.

— А если признаются? — Леголас недоверчиво посмотрел на отца.

— Не важно, — отмахнулся Трандуил, вставая, — мы поговорим с девушкой первыми и без свидетелей — это главное. Нет, — он резко выставил ладонь, когда и сын поднялся на ноги, — она может ещё пригодиться, так что пускай хотя бы о тебе думает без неприязни. И приготовь ей что-нибудь ценное в знак привязанности.

— Как скажешь. — Ослушаться и в мыслях не было, однако эльф расстроился: Агата напугана, а впереди ещё допрос.

Владыке незачем причинять ей зло, однако восстала дремавшая Тьма. И эта женщина в спальне… Отец никогда не позволял себе такого! Неужели искажение снова завладело им?

От такой мысли принц дернулся, готовясь кинуться за Владыкой, но сдержал себя надеждой: что могло пробудить зло? Столько веков Трандуил владел им, не пускал к своему разуму… Он мудр и силен, он умеет подавлять желания! Научился, когда, давным-давно, перешёл черту; тревожиться не о чем — Леголас хотел верить в это. Очень хотел, а потому сел обратно, глубоким вздохом прогоняя тяжесть, обуявшую сердце.

***

Огня факелов на нижнем ярусе едва хватало, чтобы высветить решетчатое окошко в двери камеры. Агата не ощущала времени, не знала, сколько пробыла тут. Она даже не двигалась: прижималась затылком к шершавой стене по левую руку от входа и прислушивалась к боли, горячо пульсировавшей во лбу. Ныли и руки, где стражи наверняка оставили синяки, а затекшие в неудобной позе ступни онемели.

Хотелось спать. То ли от удара, то ли от усталости. Но девушка до рези всматривалась в тусклый свет, потому что с закрытыми глазами начинало казаться, будто она в своей комнате. Даже камень за спиной напоминал уютную кровать, а собранные на затылке волосы — подушку.

Возвращаться из грёз было тяжело, и чтобы не дремать, Агата стала вытаскивать из причёски шпильки и кидать их на пол. Негромкое звяканье неожиданно сообщило, как же тихо вокруг; будто мрак накрыл её куполом. Или Эру забрал в Чертоги Безвременья, куда, по поверьям людей, уходили их фэа.

Мысли об Илуватаре, оставившем свое дитя, полоснули грудь, и девушка всхлипнула, но удержала рыдания за сомкнутыми губами. Какой толк от слез? Лишь рухнет священная тишина, пугавшая и защищавшая одновременно.

Но ещё недолго уединение приносило безмятежность — снизу раздался грохот, от которого дрогнули пол и сердце. Затекшие ноги вдруг сами отнесли хозяйку вглубь камеры, а руки нащупали угол, показавшийся безопасным. Сквозь гул крови в ушах Агата различила многочисленные торопливые шаги, которые приближались угрожающе быстро, вызывая отчаяние. Сомнений нет — пришли за ней, что подтвердил вспыхнувший в окошке свет и бегающие тени.

Раздался скрежет вставленного в замок ключа. Поворот и удар механизма. Ещё раз. Ещё и короткий скрип — дверь распахнулась, впуская треск огня и два черных силуэта. Дальше пленница не смотрела, зажмурилась и слушала звуки шагов. Она дернулась, ощутив прикосновение чужих рук к синякам, но оно было таким бережным, что глаза сами собой удивлённо распахнулись.

Девушку вывели из камеры к оранжевому свету факелов, которые держали эльфийские стражи. Воинов было всего пять, но испуганное сознание нарисовало целую армию, окружавшую белого предводителя — Трандуила, замершего со скрещенными на груди руками. Он смотрел… пристально, как и во время их первой беседы, но сейчас казался опаснее. Вероятно, из-за своего роста и близости — всего пара шагов разделяли Агату и напряжённые голубые глаза. Глаза Леголаса, которым, возможно, синда и являлся когда-то. Но отчего изменился?

— Не нужно бояться, dess, — голос эльфа звучал размеренно, будто он объяснялся с ребёнком, — я не хочу ни пугать, ни мучить тебя. Но мой сын подвергается опасности, когда ты рядом. Я хочу знать, почему.