Вместо послесловия

Я уже вычитывал текст этой книги, внося последние правки перед отправкой в издательство, когда решил взглянуть на папину статью тридцатилетней давности. Был такой теоретический и политический журнал ЦК КПСС «Коммунист» (сейчас «Свободная мысль»). В то время у партии было два журнала – «Коммунист» и «Партийная жизнь». «Коммунист» считался главным журналом ЦК КПСС, поэтому его редакторами были, как правило, академики – крупнейшие обществоведы страны. Первым его редактором был Н.И. Бухарин – тогда журнал назывался «Большевик», а с 1987 по 1991 гг. – член-корр. академии наук Н.Б.Биккенин.

Так вот, в 15-ом октябрьском номере «Коммуниста» за 1990 год вышла папина передовая статья в разделе «XXVIII съезд КПСС». Статья называлась «Кризис сознания или осознание кризиса». Я ее читал тридцать лет назад и с тех пор не освежал – почему-то отложилось в памяти, что она сугубо теоретическая. Сейчас просто открыл полистать и не поверил своим глазам! Там же как раз то, о чем пишу я – о роли поколения «новой волны» партработников, как его называет папа, в тех «областных революциях», включая и волгоградскую.62

По его мнению, та «цепная реакция» отставок в Волгограде, Тюмени, Донецке и т.п., которая приблизила XXVIII съезд КПСС, имела среди прочих поколенческую причину: «Мы вообще как-то упускаем из виду, что за последние годы сформировалось новое поколение коммунистов, способных к активной политической деятельности, пришла своеобразная «новая волна» в партии. Мы быстро привыкли к «горизонтальным делениям» по платформам, блокам, фракциям, забывая о «вертикальном срезе» – о поколениях в партии. А ведь каждое из них – это носитель своей системы ценностей.

Не претендуя на какие-то окончательные выводы, позволю предположить, что «новая волна» в партии не просто существует, но и имеет свою качественную определенность. Это коммунисты, взгляды которых складывались в годы «постаревшей» командно-административной системы, причем вне рамок старого партийного аппарата. Отсюда, как правило, критическое отношение к стереотипам, связанным с партией как государственной структурой. Новое поколение партработников – это в большинстве своем представители партийных «низов», способные к осмыслению новых экономических идей в политических категориях – как раз к тому, к чему никогда не был способен старый партаппарат, работавший «по команде». Этому немало способствует и более высокий образовательный уровень (по сравнению с предшественниками). Социальная активность во многом определяется также возрастными характеристиками». 63

Папа не соглашается с трактовками тогдашних СМИ о главной роли неформальных объединений и их лидеров в тех революционных событиях. По его мнению, не меньшую роль сыграло само «прежнее руководство областных парторганизаций, в основном представлявшее консервативное направление в партии». Папа опять отмечает такой феномен как новое поколение партийных работников: «Во-вторых, это те, кто претендовал на роль новых партийных лидеров, то есть та «новая волна» в партии, о которой говорилось выше. В разных регионах они представляли разные структурные образования – демократически настроенную часть существующего аппарата, крупные первичные парторганизации и т. п., но общее у них – это наличие альтернативных программ в сочетании с новыми методами работы с людьми. Именно наличие альтернативы внутри самих парторганизаций и позволило общественному мнению сделать выбор».64

В этой же статье приводятся данные социологического исследования по участникам тех волгоградских митингов, которое проводилось лабораторией профессора Б.А. Навроцкого с участием профессора Н.Н. Седовой. Вообще папа любил социологию и еще в 1969 году, будучи вторым секретарем Даниловского райкома КПСС, дал «добро» на проведение первого в Волгоградской области социологического исследования в совхозах и колхозах у себя в районе. То исследование проводилось под руководством известного волгоградского профессора С.Э.Крапивенского. Как я уже писал, социология активно использовалась папой для налаживания обратной связи между волгоградским горкомом и горожанами в 1988-89 гг. Его собственная кандидатская диссертация, защищенная в 1990 году, практически целиком основывалась на оригинальных социсследованиях, которые проводились волгоградскими социологами по его заказу.

По данным социологов, «костяк» митингов составили постоянные участники – 61%, как правило, жители близлежащих к месту митинга кварталов. Иными словами, жители самого центра Волгограда (42%). Папа отмечает, что неожиданно низкой оказалась цифра молодых людей среди постоянных участников митингов – всего 2 процента. Большинство митингующих «составляли люди старше 40 лет (77 процентов), представители интеллигенции и пенсионеры». «Организаторы (представители неформальных объединений) приглашали на митинг главным образом лиц из числа интеллигенции и студенчества, но специально приглашенные составили незначительную часть – всего 8 процентов. <…>. Данные исследования позволили выделить группу приверженцев «митинговой демократии» – представители интеллигенции старшего поколения, в основном мужчины (их насчитывалось 71 процент)».65 Папа подчеркивает, что люди шли на митинг выговориться – «молчавшие более 40 лет, они охвачены желанием, наконец, высказаться».66

Без сомнения, папа относил себя к партработникам той «новой волны». Полагаю, он с себя и писал их характерные черты. Основное отличие поколения «новой волны» заключалось в том, что они были политическими лидерами, а не обычными «хозяйственниками» аппарата брежневского розлива. В период перестройки оказался востребованным именно такой тип партийного руководителя – переводить КПСС из государственной партии, чем она всегда являлась, в партию парламентскую. Звезда отца взошла ненадолго. Он, вместе со своим поколением «новой волны», сначала ударился о московскую чугунную партийную машину, затем был сметен контрреволюцией – антиперестроечным переворотом Б.Е. Ельцина. Если в дискуссии с консерваторами внутри своей партии он еще мог рассчитывать на победу, поскольку историческая правота была все-таки за ним, то тягаться с почувствовавшими запах политической крови так называемыми «демократами» во главе с Ельциным было невозможно.

Заслуга таких людей, как мой отец, заключается в том, что они показали реальную перспективу будущего партии и всей страны. На мой взгляд, хорошего демократического будущего, основанного на социал-демократических принципах реформированной КПСС. Общество их не услышало и не оценило.

Слева направо в первом ряду: Н.М. Харитонов (секретарь Волгоградского обкома), И.П. Шабунин (председатель Волгоградского облисполкома), А.М. Анипкин (первый секретарь Волгоградского обкома), В.А. Махарадзе (председатель Волгоградского областного совета), И.П. Рыбкин (второй секретарь Волгоградского обкома), Ю.В. Чехов (председатель Волгоградского горисполкома), В.С. Антонов (первый секретарь Волгоградского горкома). Первомайская демонстрация на площади Павших Борцов в Волгограде. 1990 год.

Глава 3. Конец перестройки

Как я уже не раз отмечал, волгоградские события и избрание моего отца первым секретарем обкома отражали общие тенденции изменений в аппарате КПСС по всей стране, что тогда особенно проявилось в регионах. Но если в региональных структурах партии к власти приходили новые люди, была «движуха», то в Москве все было очень тоскливо. Да, омоложение Центрального Комитета КПСС, наконец, произошло на XXVIII съезде в июле 1990 года. ЦК обновился, но фактическое руководство партии не поменялось. М.С. Горбачев остался генеральным секретарем, а введенные в состав политбюро новые фигуры не были ориентированы на скрупулезную работу по скорейшей адаптации КПСС к новым условиям политической парламентской борьбы.

Мало кто представлял там, в политбюро, какой должна быть роль партии в новых условиях. К тому же сам партийный механизм был настолько неповоротливым и закостенелым, что попытки воздействовать на него с целью адаптации к новым условиям жизни оказались тогда малоэффективными. Это только подтверждает мою мысль от том, что реформировать партию надо было как минимум десять лет назад, в конце 70-х – начале 80-х годах, а не в 1990, когда фактически это реформирование и началось. КПСС пришла к власти не в результате демократических выборов, а в ходе революции. Кто-то называет это переворотом, но в любом случае – не в ходе голосования. Понятно, что КПСС должна была научиться перестать быть «государственной» партией, которой она фактически являлась, и стать партией парламентской. Я считаю, что эти возможности были, но уже катастрофически не было времени. Его просто профукали на бессмысленные телодвижения в 1985-89 годах, а когда в 1990 подошли, наконец, к реформированию своей собственной партии, оказалось, что поздно. Как это, к сожалению, часто бывает в России.

Папа с грустью рассказывает об этом в своих мемуарах:

«В последний год своего существования партия переживала агонию. Мне больно писать об этом, но это так. А еще больнее было наблюдать процесс разложения, так сказать, изнутри. Парадоксально, но если на периферии еще что-то делалось, какой-то авторитет у партийных работников был, как-то они вписывались в конкретные хозяйственные дела, то в партийном центре все настолько не соответствовало реальному положению дел, люди настолько были сами в себе, в своей искусственной среде обитания, что каждый раз, возвращаясь из Москвы, я испытывал чувство абсолютной безнадежности. После таких поездок и дома работать не хотелось, ясно было, насколько все это ненадолго и уже никому не нужно.