С тех пор минули целые века, и сейчас целые сонмы мудрецов занимаются тем, что рассчитывают точки разрыва. Заранее сообщают, где и когда в следующий раз раскроется трещина.

Единственное, что предсказать пока не выходит — насколько страшное зло через нее просочится.

В этот раз вроде бы обошлось. Прорыв самый обычный. В набате слышно злое облегчение — созывать подмогу не нужно, одной хоругви хватит с лихвой. Одна хоругвь — это как раз столько, чтобы без труда справиться с обычным, самым часто случающимся прорывом.

А вот в редком случае крупного прорыва лучше сразу ожидать серьезных потерь.

Они всегда непредсказуемы, подготовиться заранее просто невозможно. Сама трещина может оказаться настолько громадной, что пожрет все в пределах видимости — и в этом случае лучше потерять одну хоругвь, чем все. Исчадие может вылезти такое, что уничтожит целое войско — и в этом случае опять-таки лучше потерять только одну хоругвь.

Каждый рыцарь понимает, что очередной прорыв может стать для него последним. И поэтому все так радуются, увидев небольшую трещину и прорву тупых скаутов.

К такому орден готов всегда, и потери обычно незначительные. Орудия уже заряжены. Коней седлают. Факелы вспыхивают один за другим, и чародеи сейчас воспламенят руны.

Свет и огонь. Сильнее всего исчадий пугают свет и огонь.

А еще — святыни. Повсюду плескались знамена с ликами Пресветлого, истинного бога Овзеса. Когда было обнаружено, что в их присутствии исчадия цепенеют, теряют часть сноровки, божницу стали малевать на всем подряд.

Одно такое знамя держал и Кетиш. Один из рыцарей Геона, молодой сквайр вышел сегодня на второе свое стояние. Он пристально следил за командором, ловил каждый того жест, каждое движение. Кетиш наизусть знал порядок действий, но сейчас мысленно их повторял, напряженно сжимая древко.

Вначале грянут орудия. Громовые котлы исторгнут алхимическое пламя и хорошенько проредят скаутов. Пока их будут перезаряжать, загонщики на специально обученных конях вылетят наперерез, выманят исчадий на стопорящие руны и огненный заслон, а сами брызнут в разные стороны.

Когда исчадия добегут, громовые котлы выстрелят снова — но этот залп будет последним, на вторую перезарядку времени не хватит. Тех скаутов, что уцелеют, пройдут через руны и факельницу, встретят мастера щита. В этот момент Кетишу следует вонзать знамя в землю и хватать рогатину.

Он много месяцев отрабатывал удар тяжелой пикой. Размахнуться — и колоть. Размахнуться — и колоть. Точно в промежуток. У щитов есть выемки слева и справа — морда скаута не пролезет, а вот пика войдет отлично. Наконечник освящен и смазан алхимической пастой — убьет исчадие одним ударом.

Потом еще расплох. Какая-то часть скаутов ускользнет от загонщиков и разбежится по округе — их будут вылавливать конные отряды, в том числе и Кетиш. Но это уже не так страшно и даже задорно — поодиночке исчадия Мамбии не так уж опасны, если знаешь, как с ними справляться.

Сегодня все же нагрянули не только скауты. Над ними клубились шумелки, на спинах некоторых сидели кусаки, а кое-где Кетиш заметил кабанищ. Но это все тоже простые исчадия, кровожадные изнаночные звери. Они убивают и пожирают всех, кого видят, но если принять их сразу у трещины, разом нанести удар, пока не опомнились — беды не случится.

Великое солнце коснулось горизонта. Малое пылает прямо над головой, но с него и толку мало. По-настоящему исчадий страшит только великое солнце — полным и ярким днем они не так напористы, сильнее робеют перед оружием.

А вот тусклым днем и ночью они нападают во всей ярости. И лучше разобраться с ними, пока полный день не превратился в тусклый.

— Ого-о-о-онь!!! — взмахнул факелом командор.

И ударили громовые котлы. Алхимический пламень ослепил всех, кто не успел отвернуться, а исчадия истошно завизжали. Со страшным ревом рухнуло одно из кабанищ, прыснули искрами шумелки.

Но тут источающая гниль трещина сверкнула мертвенно-синим — и у Кетиша замерло сердце. Светящиеся исчадия гораздо хуже обычных, и синим светятся шесть из них. Если выпадет анчоус, жижа или пузырь, то еще туда-сюда, но если это долгохвост, клыкач или…